Елена Рождественская
Феномен тахарруш как коллективное сексуальное насилие
10 февраля 2016 года кёльнский прокурор[2] упомянул о национальности подозреваемых в сексуализированных атаках под Новый год. Среди них было 25 алжирцев, 21 марокканец, трое тунисцев, трое немцев, двое сирийцев, иракец, ливиец, иранец и черногорец. Арест подозреваемых североафриканского происхождения на первых порах подтверждал предположение СМИ об основных виновниках нападений, хотя подавляющее большинство из них не являются беженцами из мест военных конфликтов в Сирии и Ираке и значительно варьируются по национальному происхождению. Тем не менее был поднят важный вопрос о практике расового и этнического профилирования в следственных процедурах, в результате которых эти 58 задержанных из кёльнского пула (общее их число — более тысячи) были идентифицированы и ранжированы. Соответственно, на авансцену медийного дискурса, избегающего глубокого контекстуального анализа сексуального насилия и дискриминации, вышла расистская риторика, облегчающая эссенциалистское приписывание сексуальных отклонений этим этническим группам[3]. Таким образом, с 10 января 2016 года многие европейские СМИ инструментализировали феномен новогодних нападений в Кёльне, увязав его с понятием taharrush (на арабском — «групповое домогательство»), чтобы установить связь между этими атаками и коллективными сексуальными нападениями на протестующих женщин в Египте, происходившими с 2011 года. Термин «тахарруш», широко используемый западными СМИ и немецкими властями, обозначает практику коллективного сексуального насилия, укорененную на Ближнем Востоке и в Северной Африке и, следовательно, культурно чуждую немецкой и европейской культуре. Соединив Кёльн с Каиром именно таким образом, средства массовой информации смогли оправдать использование расистских аргументов против продолжающегося приема мигрантов и беженцев, прибывающих в Европу, снабдив ими как умеренно правых, так и правых экстремистов.
Дальнейшее развитие этого сюжета в статье преследует цель показать, как же в действительности, реконструированной в исследованиях, складывался феномен тахарруш и каким образом во время «арабской весны» социальное насилие в египетском социокультурном контексте переросло в политизированное сексуализированное насилие, которое имеет объяснение in situ. Наконец, мы попытаемся ответить на вопрос, что меняется, когда носители практик тахарруш осуществляют «пересборку» этого феномена в ином политико-культурном контексте и другом качестве маскулинной толпы.
Taharrush gamea является орфографической ошибкой транскрипции египетского произношения арабской фразы تحرشجماعي taḥarruš jamā‘iyy (taḥarrush Jinsi), буквально означающей «групповые (jamā‘iyy) домогательства (taḥarrush)»[4]. Термин отсылает к связанным с сексуальными домогательствами событиям в Египте, происходившим во время праздников Ид аль-Адха в 2006 и последующих годах. Индивидуальное сексуальное насилие в Египте существует издавна, как и в других странах, но во время исламского праздника Ид аль-Адха в 2006 году было зафиксировано новое беспрецедентное явление: толпа молодых людей совершала массовые сексуальные домогательства после киносеанса. Они окружили несколько молодых женщин, раздели их и пенетрировали руками. Это событие было заснято на видео и широко обсуждалось в интернете, но осуждения блогеров было недостаточно, чтобы предотвратить его повторение в 2008 году. Однако Центр по правам женщин распространил в СМИ мнение, согласно которому такие события вовсе не беспрецедентны, а, напротив, все чаще и чаще происходят в Египте. То есть латентный уровень сексуализированного насилия в стране за счет ресурсов медиатизации обозначился и дискурсивно оформился как существенная социальная проблема.
Дискурс сексуальных домогательств в Египте нуждается в пояснении вследствие своего контекстуального своеобразия. Как традиционно табуированная в арабском мире тема, сексуальные домогательства и сексуальное насилие не обсуждались открыто и не упоминались в публичном дискурсе до начала 2000-х годов. Предпринятый социолингвистический анализ[5] показывает, что этот термин не часто появлялся в египетских газетах на арабском языке до 2006 года, а в этих случаях употреблялся только в отношении скандалов с иностранцами и редко — в отношении случаев с египтянами. Египетский центр по правам женщин опубликовал результаты исследования, в течение трех лет проводившегося при поддержке Фонда ООН по народонаселению и Европейской комиссии, в котором была предпринята попытка количественно оценить сексуальные домогательства и изнасилования в Египте, а также изучить потенциальные причинно-следственные факторы и рассмотреть их влияние на социальное, политическое и экономическое развитие Египта[6]. Исследование было построено на выборке из 1010 взрослых египтян обоего пола с дополнительной выборкой из 109 иностранных жительниц Египта. Анкета для женщин содержала вопросы о частоте, интенсивности и локализации сексуальных домогательств, а также о реакциях и последующих переживаниях. Мужчинам задавались вопросы об их опыте домогательств и оценке таких действий как насильственных. Также им было предложено определить частоту, локализацию и мотивы такого поведения.
2
3
4
5
6
Hassan R.M. et al. “Clouds in Egypt's Sky”: Sexual Harassment: From Verbal Harassment to Rape: A Sociological Study. Cairo: The Egyptian Center for Women's Rights, 2008.