Применительно к проблемам развития и функционирования
техники мифологическая «модель мира» соответственно неизбежно предполагала иррациональный – с нашей сегодняшней
точки зрения – компонент практически любой технологии. Добиваясь реализации той или иной цели, человек предпринимал
действия, не только определяемые его непосредственным жизненным опытом, но и такие, которые вытекали из более общих
представлений об окружающих его объектах и их взаимодействии, определяемых опытом родовым (действительным или мнимым). Другими словами, человек предпринимал действия, не
являющиеся – опять же в соответствии с нашими сегодняшними
представлениями – рациональными, закономерно необходимыми для достижения поставленной цели. Но был при этом непоколебимо убежден в обратном.
Говоря иными словами, для достижения поставленной цели
человек предпринимал также действия магические. Для него,
однако, эти действия также были вполне рациональными, поскольку вытекали из упомянутой мифологической «теоретической картины» окружающего его мира. Следовательно, человек
действовал так не потому, что надеялся привлечь на помощь не86
кие «высшие силы», а потому, что с его точки зрения мир был
именно так устроен. Таким образом, магия вовсе не являлась
своеобразной (или первоначальной) разновидностью религии,
обязательно предполагающей наличие и вмешательство в «мирские дела» некоей «высшей силы», не являющейся органичной
частью реального мира, а стоящей вне его и над ним.
Это же относится и к тем действиям, которые вредны для
того или иного технологического процесса, конкретного человека или рода в целом. То есть система запретов (табу) также
вытекает не из религиозных представлений о «высшей силе» и
ее велениях, а из общей «теоретической картины» данного мира (или же тех или иных его подразделений), из по-своему понятых законов этого мира, нарушение которых, по существующим представлениям, объективно приведет к негативным
результатам – столь же объективно, как и исчезновение опоры
ведет к падению. Это, естественно, вовсе не значило, что людям должно было быть известно, почему то или иное негативное следствие должно было иметь место и каким именно образом оно должно было произойти. Скажем, человек не знал, какие беды обрушатся на род при нарушении экзогамии, но был
уверен, что произойдет это непременно. Однако человек ведь
не знал также, почему и как образуется отщеп из нуклеуса, какие процессы в кремне при этом происходят, однако был уверен, что отщеп обязательно образуется, если по нуклеусу нанести удар определенной силы и направления.
Следовательно, табу вовсе не являлись воплощением запретов религиозных, т. е. запретов, налагаемых в каких-то своих
целях «высшей силой» с грядущим наказанием за их неисполнение со стороны этой, стоящей вне и над миром «высшей силы».
Это были запреты, объективно налагаемые законами реального
мира – как их видели люди того времени. А что касается религии, то она появляется только тогда, когда вследствие определенных процессов в роде начинается его разложение, когда нарушается строгая эгалитарность первобытного рода. Происходит это начиная с появления производящей экономики, т.е. с мезолита (и даже с неолита).
Палеолитическая первобытность – время без религии. Человек обходился без религии бóльшую часть времени своего
87
существования (на протяжении всего верхнего палеолита).
Очень медленно, но неуклонно он расширял рациональные
знания о мире, заменяя недостающие магическими представлениями (которые иногда отражали истинную, но неизвестную картину мира, а чаще были достаточно далеки от нее),
постепенно увеличивая объем истинных сведений, избавляясь
от заблуждений (и впадая в новые).
Но возникающее на определенной ступени развития человечества социальное неравенство привнесло в идеологию