же такое техника, таким образом получен быть не может.
Разумеется, можно считать техникой «все, что человек ставит между собой и природой». Однако здесь технические объекты в основном соотносятся с человеком как индивидом, что не
является корректным. Хотя в большинстве случаев под индивидом все же понимается человек общественный, этот момент не
проводится последовательно.
Может быть, наиболее полным из существующих определений
техники «как комплекса вещей», следовало бы признать то, в котором техника представляется как «искусственная материальная система (системы) общества для целенаправленного изменения форм
вещества, энергии и информации, в которой способ связи компонентов (технических объектов) – структуры и протекающие в них
организованные природные процессы представляют собой целостность, определяемую технологическими функциями»10.
9
А.А. Зворыкин, Н.П. Осьмова, В.И. Чернышов, С.В. Шухардин. История техники. − М., 1962. − С. 15.
10
Техническое творчество: теория, методология, практика Энциклопедический
словарь-справочник. Под ред. А.И. Половинкина, В.В. Попова. Режим доступа
http//doc.unikor.ru
15
Не говоря уж о том, что здесь техника представляется как
нечто целостное, а не как произвольный набор технических объектов, это определение охватывает подавляющее большинство
тех объектов, которые мы интуитивно относим к техническим.
Однако и оно ряд из них оставляет в стороне. Его, например,
достаточно сложно приложить к военной технике. Конечно, каждый из отдельных видов последней достаточно полно может
быть подведен под данное определение. Однако не вся военная
техника в целом – если, конечно, не считать осуществляемым
ею «изменением формы вещества» превращение живого человека в труп. Еще труднее применить указанное определение к
упоминавшимся выше египетским пирамидам и украшениям, к
ритуальным предметам и т. п. как готовым материальным объектам в любом их комплексе. «Технологические функции» в
общепринятом смысле здесь попросту отсутствуют. Ясно ведь,
что никаких «превращений формы» вещества или энергии мы
здесь не имеем, а о «превращениях информации» можно было
бы говорить разве что с большой натяжкой и существенными
оговорками (т. е. о превращении ее не самими техническими
устройствами, а при помощи последних в чьем-то сознании).
Несколько особняком стоят определения техники как «реализации человеческого духа», которые вряд ли вообще можно
считать определениями именно техники как некоего особого явления. Ведь любые результаты действий человека в конечном
счете являются «реализацией человеческого духа», и техника
здесь исключения не составляет. Тем не менее, именно в этом
качестве техника является объектом философского анализа.
Первый, кто сделал технику предметом специально философского анализа с точки зрения ее сущности, введший само понятие
«философии техники», – немецкий философ Эрнст Капп (Основы
философии техники, 1877). Он считал технические устройства
продолжением («проекциями») человеческих органов. По его мнению, «в орудии человек систематически воспроизводит себя самого». Причем это выражается не только в том, что орудия функционально продолжают и расширяют возможности органов человека,
«силу которых нужно увеличить», но в конечном счете и структурно: «Изогнутый палец становится прообразом крючка, горсть
руки – чашей; в мече, копье, весле, совке, граблях, плуге и лопате
16
нетрудно разглядеть различные позиции и положения руки, кисти,
пальцев, приспособление которых к рыбной ловле и охоте, садоводству и использованию полевых орудий достаточно очевидно»11.
Через два десятилетия мысль о том, что техника есть продолжение
человеческих органов, развивал французский социолог Альфред Эспинас. Но, как мы увидим ниже, техника по самому своему существу – явление общественное, и только соотнесение ее с обществом
как целым (а отнюдь не с человеком как индивидом) позволяет понять ее сущность и определить наиболее характерные черты.
Однако Э. Капп относился к тому направлению, которое К.
Митчем называл «инженерной философией техники», базирующейся, как и рефлексия самих инженеров, на онтологических