— Но, профессор…
— А, обвинение в жульничестве вам не нравится? Охотно заберу его назад! Но тогда и вы со своей стороны откажитесь от попытки выдать тривиальные обмеры за доказательство трёхмерности! Я уж не говорю о сомнительных ссылках на Эренфеста.
— Только если вы, профессор, предложите нам, — Акимов обвёл рукой зал, — однозначный эксперимент для определения истинной мерности пространства!!
Аудитория одобрительно зашумела, поддерживая требование доктора Акимова. Виктор окинул взглядом ряды взволнованных учёных (волки, настоящие волки: зазеваешься — разорвут!) и оскалился улыбкой самого сильного хищника в лесу.
— Извольте, дамы и господа! Например, изучите процессы расширения облака одинаковых частиц в дальнем и ближнем космосе и сравните их между собой. Классический опыт, так сказать. Или вот… да что впустую разводить говорильню? Все сомневающиеся могут совершить путешествие в аномальную область пространства на судне, подобном "Хантеру", и лично убедиться в моих словах, наблюдая за причинами возникновения феномена Ювэ.
Грауф широким жестом обвёл трёхмерную модель катера, медленно вращающуюся над кафедрой докладчика.
— Только обеспечьте свой будущий кораблик мощными формгравами, создающими "пузырь" пространства, подходящего для существования жизни, и фрактальной бронёй, неплохо защищающей от неприятностей. Они, уважаемые коллеги, возникают на границе пространств с разной мерностью. Если с привычной нам стороны этого раздела неприятности проявляются в непрерывном потоке электромагнитного излучения, то с "изнанки" — локальными гравитационными аномалиями. Если защита окажется недостаточной, и корабль, и его экипаж будут обречены на скорую гибель…
Виктор замолчал, глядя куда-то поверх голов слушателей. Напряжённо затих и зал, ожидая продолжения доклада. Собравшиеся, видимо, вспомнили, сколькими жизнями люди заплатили за новое знание.
— Вот голые факты, коллеги! Первое, унипрэн "Хантера" использовался в качестве единственного источника энергии. Он оставался постоянно полностью заряженным благодаря прямой подзарядке через иико от излучения границы раздела пространств. Есть подробные логи этого процесса, зафиксировавшие происходящее с наносекундной точностью. Второе, в одном из погружений "Хантера" в аномальную зону был выпущен пробник, изготовленный в мастерских челенжера "Астра". Это цельный куб со стороной в один метр из сверхпрочного комео. Изменения, происходящие с этим объектом, фиксировались джи-сенсорами "Хантера" с разрешением в один микрометр и интервалами в фемтосекунду. Данные преобразовывались по стандартной методике в обычный стерео формат. Всего до окончательного разрушения объекта удалось получить чуть меньше тысячи кадров…
В аудитории зашумели. Все оценили озвученные величины и осознали, с чем придётся столкнуться исследователям феномена Ювэ.
— То есть, профессор, — закричал кто-то с "галёрки", — кубометр комео бесследно растворился в гиперкосмосе менее чем за пикосекунду?
— Именно так, мой неизвестный коллега, — усмехнулся Грауф, — для иллюстрации моих слов я предлагаю ознакомиться с коротеньким фильмом. Всего сорок секунд, дамы и господа. Зрелище впечатляющее!!
Притихшие зрители медленно переваривали зрелище, как кубик комео, который без ущерба выдержал бы огромные температуры и колоссальное давление, за сотню фемтосекунд превращается в шершавый шарик, а затем бесследно истаивает.
— …вот кадры, полученные после обработки данных о крушении монитора "Пацифика". Думаю, катастрофа контейна "Феномен" шла по такому же сценарию…
В этот раз всё происходило намного дольше. Пока гиперкосмос обгрызал острые углы корабля, приводя его форму к вытянутому эллипсоиду вращения, монитор изо всех сил пытался выбраться из Бездны, в которую неосторожно свалился. Досмотрев ролик, учёные даже зааплодировали. Только непонятно кому — доблестным астронавтам Военного Флота, наперекор обстоятельствам сохранившим себе жизни, или экипажу "Хантера", собравшему ценнейшие научные данные.
Виктор терпеливо подождал, пока стихли последние хлопки. Теперь на экране, развернувшемся над кафедрой, появилась непонятная картина. На ней затейливо пересекались кривые линии, поверхности, размытые геометрические фигуры. Их будто бы извлекли из фантазий душевнобольного художника-графика.