И от этого стало просто невыносимо.
— Мой волк признал тебя, — оборотень не смотрел на неё, сосредоточившись на дороге, голос его звучал глухо, отдаваясь болезненным эхом в груди Эмили, — правда ещё не прочь отведать твоей крови… Но эта жажда гораздо меньше, чем в первые часы и дни, когда я укусил тебя. Она ослабевает, но на её место приходит что-то другое. — Он ненадолго замолчал, словно собирался с мыслями, а потом всё же решился: — Мне постоянно хочется тебя видеть, слышать, ощущать рядом, чувствовать… Защищать. Даже от своей семьи. — Мрачная усмешка коснулась его губ, — раньше со мной такого не случалось. Это… сложно.
— У нас всё «сложно», — тихо отозвалась Эмили, отворачиваясь к окну, чтобы скрыть своё состояние от оборотня. Её растрогали и в то же время расстроили его слова, вроде бы похожие на признание, но с другой стороны — будто неприподъёмным камнем повисшие над ней.
Дрогнувшие пальцы Эмили перехватила горячая ладонь.
— Но мы справимся, да, кусачка?
«Кусачка», это прозвище так и приклеилось к ней. И если поначалу её раздражало то, как Ансар называет её, то теперь ей это даже нравилось. Ведь так называть её мог только он один.
— Да, — кивнула в ответ Эмили, ощущая тепло, что медленно растекалось по телу от места соприкосновения их с Ансаром рук. Ей было хорошо и плохо одновременно.
И это не укрылось от оборотня.
— Что-то не так? — нахмурился Ансар, отвлекаясь на несколько мгновений от дороги, чтобы всмотреться в Эмили.
Слишком внимательно, чтобы она могла спрятаться за маской безразличия или отшутиться, слишком проникновенно.
— В чём дело?
Врать не хотелось, да и было бесполезно. Смиренно выдохнув, Эмили всё же решилась спросить, глядя прямо в глаза:
— Если бы не было того укуса, ты когда-нибудь сам захотел бы сделать меня своей парой или нет?
Машина резко вильнула в сторону. Руку Эмили слишком поспешно отпустили, чтобы перехватить руль и вернуть автомобиль на свою полосу, при этом получив несколько гневных гудков от встречных машин. Оборотень тихо выругался и прибавил скорости, проигнорировав заданный вопрос.
Это и стало ответом поникшей девушке.
— Ясно, — удручённо отозвалась она, вновь отворачиваясь.
Объясняться никто не пытался, и это угнетало, всё больше наводя на мысли о том, что Альфред был прав. Во всём.
До квартиры Ансара они доехали в гробовом молчании. Также, не разговаривая, поднялись и зашли внутрь.
Но уже в квартире всё резко изменилось.
Эмили неожиданно прижали к стене, обрушивая сокрушительный поцелуй на приоткрытые от удивления губы. Это было словно цунами, сметавшее всё на своём пути. Одежда в одно мгновение была сброшена, а Эмили уже оказалась в горизонтальном положении, ощутив под спиной мягкие прохладные простыни, создающие неповторимый контраст между собой и жарким телом оборотня. Когда они успели переместиться на кровать, девушка не запомнила — весь её мир сосредоточился только на одном оборотне, что враз заставил забыть обо всех проблемах и отдаться чувству с головой. Жадные поцелуи, ворующие дыхание; жаркие руки, плавящие кожу; и движения: дерзкие, резкие и в то же время сводящие с ума и такие желанные.
Эта ночь была наполнена страстью и отчаянием, нежностью и желанием с едва уловимым привкусом горечи, безысходностью. Эта ночь была только для них двоих, укрыв от ненужных мыслей и чужих глаз. И они наслаждались ею и наслаждались друг другом, откладывая неизбежное на потом, стараясь как можно дольше отсрочить то, что всё равно настигнет их. Утром или гораздо позже, но этого не избежать. Ведь завтра их ждёт серьёзный разговор, который поставит вместо затянувшегося многоточия — точку.
Утро наступило гораздо раньше, как того хотелось бы.
И началось оно с того, чем закончилась ночь.
— Кусачка, — хриплый от возбуждения голос Ансара, послал табун мурашек вдоль позвоночника Эмили, подгоняя их тёплым дыханием и едва уловимыми прикосновениями губ.
— Ммм…? — зажмурившись от удовольствия и обхватив руками подушку, полусонно спросила она, не поднимая головы.
— Повернись, — не потребовали, не приказали, а попросили. И она не могла не подчиниться.
Развернулась к лежащему рядом Ансару и сразу же была сражена поцелуем наповал, причём в прямом смысле этого слова.
— Ансар, — едва переведя дыхание прошептала она умоляюще, — я больше не выдержу… Целая ночь без перерыва… это слишком даже для меня…
— Помнится, — губы оборотня коснулись плеча и уверенно двинулись дальше, — раньше ты не жаловалась….
Рычащие нотки в голосе посылали волны возбуждения по телу Эмили, скрыть которое она не могла, а чуткий нюх Ансара уловил запах её желания, разжигая ответный огонь в его глазах.
Поцелуи стали откровеннее, прикосновения настойчивее, возбуждение сильнее… И вновь по очередному кругу закрутилось безумие, сжигающее в страсти, возносящее к вершине наслаждения, и лишающее остатков сил…
И когда Эмили была практически на грани, сквозь стучащую в висках кровь она услышала отчётливые слова:
— Сделай это, кусачка.
— Что? — задыхаясь, сбивчиво спросила она, совсем не понимая, чего от неё хотят.
Вместо ответа Ансар чуть повернул голову, подставляя Эмили оголённое плечо. Рука легла на затылок девушки, подталкивая к нужным действиям.
И Эмили словно ледяной волной окатило.
Она поняла, чего от неё хотели. Но не могла в это поверить. И не могла сделать этого.
Шум в ушах сменил предупреждающий голос Роквуда-старшего: «Не смей ставить ему ответную метку», а возбуждение враз схлынуло, оставив внутри гудящую пустоту.
Оттолкнув оборотня от себя, Эмили соскочила с кровати, судорожно осматриваясь по сторонам, надеясь найти хоть какую-нибудь подсказку.
— Я… — она лихорадочно соображала, что же можно сказать такого убедительного, чтобы ей поверили, но в голову как назло ничего не приходило. Да ещё и помрачневший оборотень не способствовал мыслительному процессу. В конце концов она сдалась и обречённо прошептала, не глядя на него, — я не могу…
Такого ответа явно не ожидали.
— Что?
Разговаривать обнажённой оказалось не очень комфортно. Эмили схватила первую попавшуюся вещь, коей оказалась рубашка Ансара, и накинула на себя, не став застегивать, а просто запахнув её трясущимися от волнения руками. Короткая передышка помогла немного прийти в себя. И вспомнить вчерашний разговор.
— Я понимаю, что всё случилось не так, как ты планировал… И эта метка, — невольно коснулась одной рукой места укуса, — всего лишь недоразумение.
Горько усмехнувшись, Эмили поняла, что слово в слово повторяет сказанное ей Роквудом. Какая же все-таки злая ирония!
— Да, твой зверь признал меня, но… Ты этого не хотел. И теперь у тебя просто нет другого выбора…
Смелость под мрачным взглядом Ансара таяла, словно снежинка, попавшая в огонь. Эмили хотелось зажмуриться и не видеть того недоумения в глазах оборотня, которое медленно превращалось в понимание. Но она продолжила говорить, с трудом выталкивая из себя слова:
— Зато он есть у меня. А я… я так не могу. И не хочу. Всё же я осталась наполовину человеком. И я хочу… Хочу взаимности, а не обязательства перед второй сущностью. Не хочу, чтобы ты был со мной из-за принуждения своего зверя!
Последнее вырвалось на повышенных тонах, а Эмили задохнулась от обиды и боли. Внутри всё медленно умирало. Уже в который раз.
Ансар же потрясённо молчал. Но то, что слова неприятно ранили его, чувствовалось в напряжённо застывшей позе, потемневшим отнюдь не от возбуждения взгляде и плотно стиснутым челюстям.
— Вот значит как, — бесцветно произнёс, поднимаясь с кровати, медленно и неотвратимо — словно хищник, готовящийся напасть на свою жертву, — и это всё? Больше нет никаких причин для твоего отказа?
Это был провокационный вопрос. С явным намёком. Словно Ансар знал. Или догадывался об истинных причинах. О других причинах.