Но как вырос за два месяца мой юный друг, с которым мы пережидали совместный страх, сидя на соседних деревьях, было поразительно. А еще удивительнее, что медведи (во всяком случае, местные) в момент опасности отправляют своих отпрысков на деревья, а сами убегают. Володя в то же лето встретил на противоположном берегу Яны трех разновозрастных медвежат, сидящих на деревьях. Конечно, это защита, в первую очередь от собак, а не от людей. Мишки, как птицы отводят врага от потомства.
***
Теперь я знал точно: пережидать и останавливаться глупо – этот лупоглазый все равно не объедет, поэтому только вперед. Сначала я трусил. В смысле – бежал не очень быстро. Но дистанция между нами сократилась настолько, что я бы мог разобрать номер, если бы он там был. И тогда я поскакал как сайгак: высоко выкидывая ноги вперед и пытаясь зависнуть в прыжке как можно дольше, чтобы пролететь как можно дальше. Более плавный ритм бега позволял дольше сохранить ритмичное дыхание. Но вагон, в ответ на мою прыть, тоже прибавил, пытаясь не упустить свою жертву. Чем сильнее я ускорялся, тем ближе он ко мне приближался (эту закономерность я потом задним умом вывел). Может на дерево? Но лес редел, и деревьев у дороги уже не было. В висках стучало так, что голова должна была вот-вот расколоться и выпустить мозги.
Но лес закончился раньше, и я выскочил на открытое пространство. Впереди показались строения Старого Яра. Я последний раз оглянулся – на опушке леса стоял троллейбус. Для убедительности он разочарованно помахал в воздухе своими штангами-башмаками и исчез. «На аккумуляторах, что ли?» – безумно подумал я и повалился на рюкзак. Восстанавливать сбитое дыхание и медитировать на бесконечность.
Глава 7. Прикладные виды спорта
Пятнадцатиминутный бег с полупустым рюкзаком чуть не убил меня. И даже затмил страх быть съеденным, укушенным, высосанным или раздавленным. Какую точно угрозу представлял для меня техногенный призрак, я не знал. Может воздействие электрическим током? Извергаемая извергом шаровая молния?
Даа-а, самый прикладной вид спорта это бег. И лучше сразу с препятствиями. И я начал вспоминать, как однажды чуть было не попал в беговую секцию. С детского садика у меня был друг Илья. Илюшка был толстый, и с ним никто не дружил. А я дружил. Ко мне почему-то всегда тянулись представители второго эшелона в классе: не законодатели мод, дети неблагополучных родителей, олени без пантов и просто одинокие ребята. Ботаны, лохи, аутсайдеры – так сказали бы сейчас. Наша учительница, Нина Николаевна, во втором классе устроила закрытое голосование: «С кем бы ты хотел дружить?» и «С кем бы ты хотел делать уроки?». К ее глубочайшему удивлению я занял верхние строчки обоих хит-парадов. Для меня это тоже было неожиданно. Но мне было приятно. И я до сих пор помню то чувство, с каким я оглядел своих одноклассников в тот момент: мы любим их, когда они любят нас. А феномен моей тогдашней популярности так и остался загадкой для меня – заводилой я никогда не был.
Так вот. Продолжаем про друзей. Мама Ильи по великому знакомству договорилась устроить его в секцию метателей молота, для коррекции фигуры. А так как ему не хотелось идти одному, он уговорил меня. Мы пришли на какую-то лужайку с сарайчиком на краю. Народу занималось немного – человек 5 или 7. И все, как на подбор: пончики и пузаны, как мой друг. Я же, со своей фигурой, конституцией и весом, вместе взятыми, смотрелся среди них как глиста среди какашек. Сначала мы разминались, делали упражнения, потом стали швыряться пушечными ядрами. Мне не показалось, что я кидаю совсем уж хуже остальных. Но когда мы стали бегать по секундомеру на короткие дистанции, я их всех… толстых… сделал! В целом занятие мне понравилась – я бы походил. А уж чего там метать: утюги, молотки и молоты – мне было все равно. Но в конце тренировки «тренер мне сказал на прямоту», мол, я не подхожу. Но он готов записать меня в легкую атлетику, к своему другу, мол, я хорошо бегаю. Я чуть не расплакался от обиды. Или расплакался? Но на лесть тоже не поддался – любой бегает хорошо по сравнению с этими пузырьками, поэтому в бег я не побег.
Много позже, я узнал, что на этой лужайке, с сарайчиком на краю, вырастили не одну олимпийскую чемпионку – метательницу молота, и ни одного мужика – Илюха без меня тоже заниматься не стал. Вот, что значит настоящий друг. Не променял дружбу на олимпийское золото!
А еще у меня был друг Гоша, который тоже чуть не стал олимпийским чемпионом. Только тут уж я не причем. Гоша участвовал в каком-то военизированном биатлоне от военной кафедры школы. И в тот момент, когда он победоносно выкатился на огневой рубеж, без раздумий повалился в сугроб и прицелился из мелкашки, какой-то арбитр полез проверять мишени. Взрослые всегда ведут себя одинаково – они несерьезно относятся к подрастающему поколению. Гоша не мог ждать – секунды бегут, бегут, бегут – спорт есть спорт! Он выстрелил. В консервную банку он попал. Но судья сходил по крупному, но жидко, и прямо на огневом рубеже. Гошу сняли с соревнований, он обиделся и ушел. Ушел навсегда. И без него отечественный биатлон перешел на таблетки.