Глава 14. Корешки, карамелька и производственный алкоголизм
Когда у нас время обеда уже прошло, а в Англии видимо наступил ланч или даже дина, Саша протрубил отбой. Я готов был тут же впасть в кому и пообедать там же. Через капельницу. Но Саша потащил меня в погреб. При свете фонарика я никак не мог разобрать, что это за коллекция стеклянной посуды: банки, баночки, пузыречки, бутылки, бутылочки, очень большие бутылочки; прозрачные, зеленые, синие и совсем не прозрачные. Невероятных форм и размеров. Что-то я узнал из советского прошлого, например, бутылку из-под кефира, что-то из фильмов про купечество, а что-то было так необычно, как амфоры с затонувших кораблей в «Клубе Кинопутешествий» Сенкевича. Главное – не было двух одинаковых, а если и были, то, видимо, распиханы по разным углам. Я сначала не мог понять, зачем эта уникальная коллекция стекла хранится в этом погребальном пространстве? И только потом я рассмотрел, что все эти емкости до единой, заполнены и плотно закрыты штатными крышками, штатными пробками и нештатными подручными затычками из бумаги, дерева и тряпки.
– Выбирай! – гордо объявил Саша благотворительным тоном. – Тут есть все! Кроме того, чего здесь нет.
И тогда, я понял, что и как тут нужно выбирать. На каждом пузырьке была наклейка с названием травы, гриба, корешка, ягоды, чей-то какашки и еще черте чего. А внизу год выпуска продукции: «Калган 2003», «Хреновина 2005», «Смородина 2008», «Дельфиниум 2007», «Рябиновка 2006 купаж»… Слава французских виноделов – всегда – предмет зависти всех самогонщиков.
– А водки нет? – жалостливо спросил я, сглотнув набежавшую волну. – Процесс оптимизации – это самый тяжелый мыслительный процесс для человеческого организма.
– Водки нет, – слегка обиделся Саша, – могу предложить неразведенный спирт. На чем все это как раз и замешано.
– Спасибо, не надо, – отказался я. – Но это в корне меняет дело. Нельзя ли мне отведать корня солодки? С детства люблю ее вкус – что-то среднее между ромом и коньяком. А еще и от кашля помогает…
– А ты, ботаник, знаешь, вообще, что такое солодка и где она растет? – терпеливо спросил Саша.
– Не знаю, – честно признался я, – травка какая-нибудь. Вот ваш калган, я знаю что такое – Лапчатка узик, по-латыни. И тоже корешки. Бабушка их всегда в самогон добавляла. Поэтому, солодку, я всегда представлял как что-то типа калгана.
– Понятно, – вздохнул Саша. – Солодка-это растение степей и полупустынь. Корень растет на глубину нескольких метров! Представил себе? И у нас она не произрастает.
– Ну, извини, – с неприятным чувством задетого самолюбия произнес я.
– Да ничего. Есть тут у нас и любители солодки. Говорят, что поднимают потенцию. Но я думаю, что у них просто какие-то проблемы со здоровьем, типа болезни Аддисона. – Саша лучом фонарика нарисовал на стене дугу и выудил бутыль импортного дизайна с криво написанной этикеткой «ЛАКРИЦА. Северный Казахстан». Дата розлива была неразборчива.
– Мокрицу, я, вообще, не хочу. Ну, нафик! – я представил себе мелкую всегда мокрую траву, покрывающую огородные грядки сплошным ковром.
– Дурень, – констатировал Саша. – Лакрица и солодка – это одно и то же. Тоже не знал? Я гляжу, ты не представляешь никакого интереса для Октябриныча. Он-то у нас великий знаток трав и грибного царства.
– И плесени? – съязвил я, пытаясь последним шансом показать хоть какие-то остатки биологического образования. – Давай не будем это пить. Поднимать потенцию нам сейчас как-то неактуально. Оставь для страждущих и обездоленных эрекцией.
– А мы и не будем, – согласился Саша, – мы только продегустируем. Должен же я тебя угостить, раз тебе она нравится.
Он извлек с нижнего стеллажа какие-то две чернильницы (в этом подземном музее алкогольного стекла рюмки оказались бы полным кощунством). Вдул в них свои бациллы, изгоняя пыль, и наполнил на две трети грязно-желтоватой жидкостью.
– С праздником! – объявил Саша и опрокинул чернильницу в рот.
– Вкус как в детстве, – объявил я, высосав содержимое второй. – Только немного землей отдает, как будто корни не совсем тщательно вымыли.
– Дело не в этом. Мужики говорят, что возможно подвид не тот. Настоящая в Туркменистане выращивается, а не в Казахстане и, тем более, не на юге Сибири.
– Ща как даст нам по голове! – предположил я. – Столько сладости и на голодный желудок.
– А ты знаешь, что это не сахар? – спросил Саша.