Я напрягся рядом с ней.
– Ты не можешь любить его. Ты не знаешь его достаточно долго. – Её отец смотрит прищурившись. – Если ты не поедешь ко мне в дом прямо сейчас, то можешь никогда не возвращаться.
Анна складывает руки на груди.
– Считай, что я уже попрощалась.
– Невероятно, – бормочет он про себя. – Ты пожалеешь об этом, Анна, когда он отвергнет тебя.
Её отец не сказав ни слова, поворачивается и идёт к выходу.
Анна стоит спиной ко мне и делает глубокий вдох.
– Я сожалею об этом. Он зол на меня, а вылил всё на тебя. Прости за оскорбления, что он говорил.
Я прижимаю её обратно к своей груди и целую в макушку.
– У меня довольно толстая кожа, красавица. Хотя, я признаю, что твои слова вытрясли весь ад из меня.
Она поворачивается, чтобы взглянуть на меня.
– Я знаю, что это не лучший способ для тебя, чтобы узнать, как я к тебе отношусь, но я не могла не рассказать ему, как много ты для меня значишь.
– Анна ... я …– Она закрывает пальцами мои губы, эффективно заткнув меня.
– Не надо, – говорит она. – Ты не должен ничего говорить. Я знаю, что это, вероятно, пугает, но я люблю тебя. Это пугает и меня тоже, но я это чувствую. Так что, пожалуйста, не закрывайся опять.
Я сглотнул. За пару недель эта девушка узнала меня очень хорошо. Я должен сказать ей, что её отец был прав, и что она должна была слушать меня, когда я предупреждал её при первой встрече, но, чёрт возьми, я этого не хочу. Я эгоистичный ублюдок, и я не готов отказаться от того, что я чувствую, когда я рядом с ней. С самого начала я наслаждался добротой, которая находится в ней, и теперь, когда я знаю, что она любит меня, монстр внутри меня жаждет этих эмоций, он никогда не позволит, чтобы я отпустил её, даже если это лучше для неё самой.
Она убирает свои пальцы и оставляет мягкий поцелуй на моих губах.
– Возьми меня наверху.
Я киваю и хватаю её за руку, не в силах отказать её сладкому запросу, потому что больше всего на свете мне нужно чувствовать себя внутри её. Мне нужно знать, что она настоящая. Я никогда не заслуживал любовь – моя бабушка вбила это в мой толстый череп – и я, безусловно, не заслуживаю Анны, но я собираюсь принять чёртов божий дар и удержать его до тех пор, пока могу.
Потому что я знаю, что она единственный человек в мире, кто хоть что-то чувствовал ко мне.
* * *
Дверь парадной открывается и закрывается. Я задерживаю дыхание, когда лежу в углу гостиной на деревянном полу, под одним одеялом, что бабушка дала мне для сна.
Мама спотыкается и запирает за собой дверь. Она смотрит вверх по лестнице, как будто размышляет, сможет ли она дойти наверх, не падая. Сегодня четвертый день, как она ушла, и её возвращение означает, что либо деньги, либо источник наркотиков, которые она нашла – закончились.
Мама хватается за перила пытаясь сделать шаг, и вздыхает, прежде чем отталкивается и смотрит в моём направлении.
Она плюхается на диван и потирает лицо. Мягкое свечение фонарей снаружи скользит сквозь занавески и освещает её лицо. Ее волосы спутаны, по всем лицу размазана грязь. Я не знаю, где она была, но судя по ней, живёт она не в самом благополучном месте. Листья цепляются за фланелевую рубашку, которую она носит, её голубые глаза потерянные и уставшие.
Мама медленно мигает несколько раз, прежде чем поворачивается на диване и смотрит мне в глаза.
– Ксавьер? Детка, почему ты спишь на полу? – Она спрашивает с сильным хрипом в голосе, как будто почти потеряла его.
Я натягиваю одеяло на своей груди.
– Бабушка сказала мне спать здесь, пока не вернётся домой.
Медленно она подымает руку, это отнимает у нее много сил, и похлопывает по подушке рядом с собой.
– Это глупо. Иди сюда и спи со мной.
– Мама, мне сейчас восемь. Я большой. Мы не поместимся оба, – я говорю, желая, чтобы мы смогли.
– Не говори глупостей, – отвечает она. – Прижмись к своей маме скорей. Я скучала по тебе.
Я поднимаюсь и тяну своё одеяло вместе с собой. Сажусь рядом с матерью, прежде чем она тянет меня вниз к себе, и укрывает нас сверху одеялом. Она пахнет рвотой, потом, и сигаретным дымом, но я не забочусь об этом. Она моя тихая гавань, и единственный человек в этом мире, которого я люблю.
– Ксавьер, пообещай мне, что всегда будешь в этом доме. Я хочу всегда находить тебя здесь. – Мама шепчет, когда гладит мои волосы.
Я закрываю глаза, смакуя данный момент.
– Я буду всегда ждать здесь тебя мама.
Она гладит мою голову.
– Мой хороший мальчик. Я люблю тебя.
Впервые за долгое время, я чувствую себя любимым. Может быть, завтра она решит перестать жить на грани и очистит себя от наркотиков.
Ничто не может быть лучше, чем это.
Сон приходит легко, потому что сегодня, в отличие от большинства ночей, я полностью расслаблен, чувствую себя в безопасности в её руках.
Я не двигаюсь не на дюйм всю ночь, и звук щебетание птиц за окном будит меня. На мгновение я забываю, где нахожусь. Я не привык спать на мягкой постели, всегда на полу – и я не помню, чтобы что-то холодное лежало рядом со мной.
Мои глаза расширяются, и дыхание перехватывает в груди, когда я вспоминаю, что нахожусь в объятиях мамы! У неё холодные, безжизненные руки.
Паника охватывает меня.
– Нет, нет, нет. – я качаю головой и толкаю её. – Мама? Мама, пожалуйста!
Если бабушка узнает, что я позволил произойти этому с ней, она меня убьёт.
Я сажусь и встряхиваю её.
– Давай, просыпайся.
Мой мозг вспоминает то, что я видел по телевидению один раз, и я быстро прижимаюсь губами к её охлажденному рту. Дую воздух ей в рот, но ничего не происходит, поэтому я пытаюсь снова.
Слёзы текут по моим щекам.
Это не может быть реальным. Единственный человек, которого я люблю в этом мире, не может умереть.
Я отказываюсь сдаваться. Я буду вдувать в неё воздух до тех пор, пока она не поднимется.
Следующее, что я понимаю, так это то, что я оттянут за волосы на моей голове.
– Вернись, ты, маленький зверь! Посмотри, что ты сделал! – Бабушка причитает.
Она падает на колени возле дивана, бросается на тело мамы и рыдает.
– Джина. Моя милая, Джина. Почему ты позволяешь демону быть рядом?
Я пытаюсь убежать с дивана. Может быть, она не ударит меня сегодня.
Подушка подо мной движется немного, и кушетка скрипит. Бабушкины глаза смотрят на меня, и мгновенно сужаются.
– Ты! Ты сделал это с моим ребёнком!
Для пожилой женщины, она быстра. Она прыгает на ноги, и оборачивает руки вокруг моей шеи, сильно сжимая.
Я задыхаюсь, всё вокруг меня начинает тускнеть и теряться из поля зрения.
– Если бы она никогда не любила тебя, то до сих пор была жива. Ты разрушил её жизнь. Ты тот, кто должен быть мёртв. Не она! Не моя Джина! – Она вскрикивает и усиливает хватку.
Темнота течёт по моим глазам, и в первый раз, я приветствую смерть...
Меня энергично кто-то тормошит.
– Ксавьер, проснись. Пожалуйста. Ты меня пугаешь.
Мои глаза открываются при сладком звуке голоса Анны, и я взбираюсь к спинке кровати, чтобы уйти от её прикосновений. Моя грудь колотится, когда я смотрю на неё во все глаза.
Сны так чертовски реальны. Они возвращают меня обратно к месту в моей жизни, которое я стараюсь так отчаянно забыть.
Пот катится вниз по груди и на простыни, обернутые вокруг моего тела. Мне нужно, чтобы мои мысли освободились от этого дерьма. Я должен забыть.
Я вскакиваю с кровати и падаю на пол на живот. Я начинаю делать отжимания, так быстро, как могу, я нуждаюсь в болевом ожоге. Я не хочу, чтобы Анна была здесь, чтобы она видела. Мне не нужно, чтобы она знала, как я слаб внутри – как я сломлен.
Как и раньше, она сидит рядом на полу и смотрит на меня. Через несколько мгновений её рука тянется к моей в попытке успокоить меня.
Я закрываю глаза. Малый контакт с ней даёт мне покой.
– Ты поговоришь со мной о том, что происходит, когда ты в таком состоянии? – Спрашивает она, и голос её мягкий.