Индийский «волчий мальчик», содержащийся в католической миссии
Один из самых последних найденных «диких» детей — семилетний «обезьяний мальчик». Этот крепыш был обнаружен в Бурунди, Центральная Африка, в 1973 г. (цветная фотография с его изображением появилась в журнальном приложении к лондонской газете «Обсервер» от 28 марта 1976 г.). В 1973 г. были зарегистрированы еще два подобных случая. Лондонская «Санди таймс» в номере от 26 августа 1973 г. сравнила обезьяньего мальчика из джунглей Северного Цейлона с Рокко, «волчьим мальчиком» из горного района в Абруцци, Италия, который «не обладает даром речи, издает отрывистые звуки, похожие на волчьи или козлиные, и кусает и царапает каждого, кто пытается его приласкать».
Тисса — «обезьяний ребенок» с Цейлона
Еще более интересны, пожалуй, два сравнительно недавних случая с мальчиками-газелями. Газета «Санди таймс» в упомянутом выше номере так описывает один из них: «Сирийский мальчик был обнаружен среди газелей во время охоты местного принца. Рассказывают, что он мог бегать со скоростью пятьдесят миль в час вместе с газелями. У него было превосходное зрение и очень тонкий слух».
О втором случае сообщала лондонская «Дейли миррор» в номере от 1 февраля 1971 г. Мальчика заметили недалеко от Рио-де-Оро. Он передвигался прыжками, хотя «и не так быстро, как его спутники». Антрополог Жан-Клод Армен сообщил об этом случае в Институт охраны диких животных в Женеве: «Я видел, как он приближался к газелям и лизал им лоб в знак признания». Книга, принадлежащая перу Армена, которая недавно была опубликована, так и называется: «Газелевый мальчик». Очевидно, что, несмотря на попытки американских ученых поймать его, мальчик все еще пребывает на свободе.
Дикие люди
В октябре 1731 г. — это начальная точка отсчета — на улице одной из французских деревень появилось невысокого роста кряжистое человеческое существо, ставшее первым из девяти представителей, названных Карлом Линнеем «Хомо сапиенс ферус». Книга под тем же названием, появившаяся в 1888 г., так описывает это драматическое появление:
«Существо оказалось девочкой, лет девяти или десяти; она объявилась в деревне Сонджи в сумерках, мучимая жаждой. Деревня расположена в четырех-пяти милях от Шалона, Шампань. Девочка шла босая, ее тело было кое-как прикрыто рубищем и обрывками шкур животных. На голове у нее вместо шапки красовалась выдолбленная тыква. В руке она держала дубинку, которой весьма умело пользовалась. Когда какой-то крестьянин спустил на нее свою собаку, девочка нанесла по голове пса удар такой сокрушительной силы, что животное тут же замертво упало у ее ног».
В конце концов ее все же поймали и тщательно обследовали. Оказалось, что у нее чрезвычайно развиты большие пальцы рук, это связали с тем, что она жила, по-видимому перелетая по-тарзаньи с дерева на дерево, цепляясь за ветви. Только после нескольких горячих ванн удалось установить, что кожа у нее все-таки белая, а не коричневая, как показалось вначале. Говорить она не могла, но бегала и плавала изумительно. Она ловила и ела сырую рыбу, мелких животных и, что вполне подходило для маленькой «француженки», лягушек.
Довольно долгое время у нее была подруга, похожая на негритянку, которую жители видели возле домов, но которую так и не удалось поймать. К сожалению, «подруги» позднее поругались из-за найденного ими украшения, и при этом старшая размозжила голову «негритянке» своей дубинкой, которой она в совершенстве владела. Прошли годы, и дикарка научилась говорить; однако и тогда она ничего не могла поведать о своем прошлом, кроме того, что смутно помнит какое-то большое морское животное, а также то, что ей дважды пришлось в детстве переплывать через море. Все время своей жизни среди людей дикарка ходила, по существу, голой, и только однажды, находясь в доме одной сердобольной женщины, она надела платье.
Жизнь среди людей, к несчастью, пагубно отразилась на здоровье и настроении дикарки. Пища, которую ее вынуждали есть, привела к выпадению зубов, она часто болела. Состояние ее явно ухудшилось после кровопусканий, назначенных местными эскулапами для того, чтобы, по их словам, смягчить ее «зверскую натуру». При этом девушка вовсе не была идиоткой: ее, как мы упоминали, выучили говорить, а также вести себя так, как по тогдашним понятиям подобало молодой женщине. В конце концов она полностью вознаградила усилия своих «благодетелей», став монашкой в одном из парижских монастырей.
Тайна того, как две девочки — одна явно негроидного, другая эскимосского типа — могли из царства дикости перенестись во Францию XVIII в., так никогда и не была разгадана. При этом надо иметь в виду, что этот случай был далеко не единственным. Такие же дикари — «Хомо сапиенс ферус» — появлялись и в другие века в разных частях света.
Еще один «дикий» ребенок также был пойман во Франции в лесах возле Кона, департамент Авэйрон. Что касается точной даты, то мы полагаем, что поимка произошла 7 августа 1800 г. Как и во всех подобных случаях, его поведение было характерным для животного, но под заботливой опекой доктора Итара, чья книга «Маленький дикарь из Авэйрона» была опубликована в 1832 г., он в конце концов научился немного говорить и дожил примерно до сорока лет. В еженедельнике «Америкэн уикли» от 27 октября 1935 г. помещено сообщение о диком ребенке, которого нашли голым в джунглях Сальвадора. Ему было около пяти лет, он питался сырыми фруктами и рыбой и ночевал на деревьях, чтобы спастись от хищников.
Другой весьма странный случай приводился леди Камиллой Гурдон в книге «Суффолкский фольклор» со ссылкой на «Древности Гроуза»: «Ральф из Коггшэлла, аббат тамошнего монастыря, в начале XIII века рассказывал странную историю, происшедшую, в Орфорде, Суффолк. Однажды рыбаки выловили в шторм и выволокли сетями на берег чудовище, напоминавшее человека по размерам и формам: совершенно лысое, оно тем не менее имело густую длинную бороду. Его отнесли к губернатору в Орфордский замок, где оно и содержалось некоторое время. Кормили его сырой рыбой и мясом, которые оно, прежде чем взять в рот, мяло в руке. Солдаты местного гарнизона имели привычку мучить несчастное чудовище, чтобы, по их словам, заставить его говорить. Однажды, когда его принесли на берег моря в сетях — поглядеть, как чудище барахтается в воде, дикарь, прорвавшись через тройной заградительный барьер сетей, ускользнул от своих преследователей. Как ни странно, но довольно скоро он вернулся сам и стал жить в неволе, но, в конце концов, не вынес одиночества и, прокравшись к морю, уплыл и никогда больше не возвращался. Предания об этом чудище, известном как «дикарь из Орфорда», все еще живут в здешних краях».
Похоже, что у нас нет оснований не верить в подлинность данного сообщения. В то время, когда аббат Ральф записал эту историю, она должна была быть еще свежа в людской памяти. К тому же поведение дикаря (так, как оно описано) вполне соответствует другим сообщениям подобного рода, дошедшим до нас. Что же до объяснений этого феномена, то тут мы знаем не больше, чем в свое время знали орфордцы. Может быть, их гость был не кто иной, как «человек-котик», или «тюлень-оборотень», или старинный морской бог, «телепортированный» финн или сумасшедший рыбак. Нас не удовлетворяют ни эти, ни любые другие объяснения, когда речь идет о повторяющемся феномене появления диких людей. Мы полностью солидарны с Линнеем, который, отметая всяческие объяснения, ограничил свою задачу выделением специального подкласса «диких людей».
«Дикарь в цепях», держащий герб графов Атолла, изображен не случайно: в XVII в. в фамильных владениях действительно жил «дикий человек».
Существование диких людей в лесах и пустошах повсеместно признавалось в средние века. В то время они были известны как «лесные люди». Их изображения встречались на гербах. Такова, например, фигура «лесного человека» в цепях, изображенного на гербе графа Атолла из рода Марри в честь поимки дикаря в XVII в. Его поймал в скалах Крэйджибарнса один из отпрысков семьи Марри, который в виде награды удостоился за это руки наследницы семьи Атоллов и права наследования титула.