Остальное состязание происходит внутри самого бессознательного, ибо, по существу, это состязание между белым конем и подземным королем-колдуном. Герою только нужно было слушаться белого коня.
Я попыталась интерпретировать образ коня, исходя из проблемы спонтанности, ибо конь (или лошадь) воплощает абсолютно бессознательную жизненную силу, подлинную реакцию, на которую может полагаться герой. Мы можем развить эту интерпретацию дальше, ибо герой прячется в полости от вырванного волоса, потом от вынутого зуба, потом от гвоздя, вынутого из подковы. Затем он должен вставить на место волос, зуб и гвоздь, так что практически не остается свободного места. С психологической точки зрения это значит, что Эго и его сознательное планирование и деятельность, по существу, исключаются; вся разумная деятельность Эго должна закончиться. Только благодаря полному отказу от собственной воли можно следовать указаниям коня и его божественной спонтанности.
Конь является белым, что говорит о том, что этот инстинктивный импульс действует в естественном направлении — то есть в направлении сознания. В колесницу бога солнца в Древней Греции и Древнем Риме запрягали белых лошадей, тогда как в колесницу ночи или луны — темных лошадей. Белых животных всегда приносили в жертву олимпийским богам, темных животных — подземным богам. В ирландской сказке формируется такая констелляция, благодаря которой определенные инстинктивные, позитивные импульсы действуют в естественном направлении — в направлении сознания. Следовательно, Эго может им доверять настолько, чтобы ничего не делать, а разрешить себе слепо им подчиняться. В случае другой констелляции, с черными конями, проблема была бы совершенно иной.
В мифологии черное и белое часто не соответствуют их этическому значению. Они стали иметь это значение только в поздней христианской аллегории — в качестве вторичного, искусственного толкования. В сравнительной мифологии черное всегда обозначало ночное, потустороннее, земное, относящееся к непостижимому для сознания, к плодородию и т.д. Белое, напротив, обозначало дневной свет, ясность, упорядоченность, но в зависимости от ситуации могло иметь и негативный, и позитивный смысл. Белый конь здесь обозначает присутствие природной движущей силы, которая стремится сделать доступным сознанию содержание психики, возможно, образ Прекрасной певчей птицы. В данном случае сознанию остается только не мешать; оно не должно препятствовать позитивным процессам в бессознательном, строя свои собственные планы.
В последний раз главный герой прячется в копыте своего коня, в подкове, которая наряду с волосом и зубом является старинным средством защиты от козней Дьявола. В «Карманном словаре немецких суеверий» (Handworterbuch des deutschen Aberglaubens) лошадиная подкова описывается как относительно поздний символ, приносящий удачу, который унаследовал свое значение от более старого символа — железного гвоздя. Во всех странах Европы, где преобладает сельское хозяйство, железо вообще обладает магическим свойством отгонять духов и ведьм и магической исцеляющей силой. Герой ирландской сказки залезает в отверстие в конском копыте, и защитой ему служит подкова. Король-маг подземного мира не может его достать, ибо копыто лошади — это почти магический железный круг. Само железо обладает свойством оберега, и вместе с тем в некоторых магических практиках подкова тоже обладает этим же свойством. Поэтому конская подкова — это троекратный символ удачи и символ победы над Дьяволом. Это особенно занятно, если вспомнить о том, что сам Дьявол имеет лошадиное копыто. Это еще один странный факт, когда simila similibus curantur[171].
Однако меня разочаровывает то, что в конце сказки белый конь остается в подземном мире. Когда Сирт поднимается наверх из дыры, белый конь исчезает; он возвращается к той материнской фигуре, от которой он пришел. Наверх поднимается только Прекрасная певчая птица. Это значит, что исцеляющий процесс происходит без полного осознания того, что произошло. Здесь можно провести сравнение с человеком, который благодаря кратковременному анализу избавился от определенных симптомов и прекратил анализ без осознания произошедшего, довольствуясь полученным исцелением. Такое бывает очень часто с молодыми людьми, и это вполне закономерно, ибо они приходят с жалобой на незначительный симптом, который относительно легко излечивается и больше не доставляет им беспокойства. Они выражают вам свою искреннюю признательность и исчезают, а потом через несколько лет появляются и говорят: «Мне бы хотелось лучше понять, что тогда со мной случилось». Решая обычные жизненные задачи, вступая в брак, осваиваясь на поприще своей профессии и т.д., они уходят от решения этой проблемы во внешний мир. У них нет времени на осознание того, что с ними произошло.