Этот случай можно считать классическим. Шизофреники так много «плавают» в коллективном бессознательном, что попадают в чье-то другое бессознательное, и тогда их взгляд на мир становится совершенно удивительным. Однажды мне пришлось наблюдать одного мужчину в психиатрической клинике. Он сказал, что у него раздвоение личности и любезно попросил меня прийти. Я подумала, что это может быть интересно, и навестила его; сначала он был тихим, спокойным и рассудительным и мог говорить о том, что с ним произошло. А затем он заявил: «Эти врачи — самые непроходимые дураки! Они в этой палате поставили капельницу одному больному кататонической шизофренией, который ничего не ел, но я сразу понял, в чем дело, и сказал им, что они могли бы дать этому человеку всю его еду, только для этого ее нужно налить в бутылку». Большинство врачей не обратили внимания на его слова, сказав: как может судить об этом еще один бедняга-сумасшедший! Но один молодой врач еврей сказал: «А почему бы не попробовать?» — и мужчина действительно стал принимать еду из бутылки! В своей книге Wisdom, Madness and Folly™ Джон Кастене рассказывает о похожем случае, когда один пациент «телепатически» знал, что приснилось другому пациенту в ту же самую ночь. Такие люди плавают в схожих эмбриональных водах, а следовательно, находятся в прямом контакте. Но в нижних слоях психики у них царит полная несуразица.
В нашей сказке верный Иоганн советует привлечь внимание королевны с помощью маленьких золотых фигурок. Это мне тоже кажется некой разновидностью активного воображения, новой и в чем-то совершенно иной формой магии. Но на более высоком психологическом уровне это соответствует прежней основной идее, что создаются определенные символы или символические формы, способствующие констелляции и «заманиванию» бессознательного.
70 John Custance, Wisdom, Madness and Folly (London:Victor Gollancz, 1953).
Глава 5. Камень или статуя
Таким образом, верный Иоганн оказывается неким воплощением той части бессознательного, которая имеет тенденцию формировать новое состояние сознания. Мы могли бы назвать его творческим духом бессознательного — и таким образом превратить его в сказочный аналог алхимической фигуры Меркурия, который является творческим духом природных глубин или, что в общем-то одно и то же, глубин бессознательного. Мы могли бы сказать, что он является воплощением, по Юнгу, трансцендентной функции, которая объединяет противоположности.
После похищения королевны король вместе со своей невестой оказывается на корабле, и как будто бы все удалось. Но затем верный Иоганн услышал разговор трех воронов, которые предсказывали опасности и также говорили о том, что нужно предпринять, чтобы избежать осложнений. Кроме того, эти вороны предупредили, что если человек, который спасет короля, расскажет кому-то о том, что узнал, он превратится в камень. Следовательно, было необходимо, чтобы король полностью доверял верному Иоганну, то есть испытывал к нему такую же слепую веру, которой Хидр требовал от Мусы: не задавать вопросов, таких как «зачем?» и «почему?» — а также не ставить никаких точек над z. Верный Иоганн, который предположил, что, разумеется, молодой король не сможет принять безоговорочно все условия, подразумевающие полное, слепое доверие ко всем его поступкам, принял решение спасти короля. Я могу опустить разговор трех воронов, так как он похож на разговор двух воронов на виселице, но я не могу не обсудить самих воронов. В данном случае здесь несколько воронов, птиц, которые принадлежат богу солнца и которые к тому же являются вещими. Таким образом, у них есть связь с парапсихологическими событиями и телепатией. Они могут заглядывать в будущее и узнавать тайные мысли.
Они больше воплощают маскулинное начало, чем вороны, воплощающие фемининное начало.
В нашей сказке наблюдается триада, которая указывает на триаду образов Бога, существовавшую в дохристианские времена в германской и кельтской традициях, а позднее они соединились и слились в христианскую Троицу. В третьей части «Божественной комедии» Данте «Ад» у Дьявола три головы, которые смотрят в трех направлениях; согласно интерпретации Юнга, они представляют собой отражение верхней триады, то есть Троицы. Двойной треугольник представляет собой символ целостности. Если его разрезать пополам, мы получим вверху христианскую традицию в воплощении Троицы и дьявольское трио внизу. Именно поэтому потусторонний мир в фольклоре, компенсирующий то место, которое занимает христианство в коллективном сознании, появляется в виде языческой триады. В германских странах эта триада связана с богом Вотаном, который часто появляется в сопровождении двух других богов.