Разумеется, капитан на корабле — хозяин и властелин, стоящий даже превыше богов и морских духов. И, разумеется, ему ничего не стоило приказать выкинуть вонючий и крикливый комок меха за борт.
В своих мечтах.
В реальном мире любые покушения на Милорда Кугеля натыкались на железное препятствие: стойкое убеждение всей команды, начиная от начитанных и утонченных фруанов и заканчивая гороподобным корабельным юнгой, в том, что удача «Хапуги» неразрывно связана со здоровьем и счастьем одного конкретного к…ника. И что случись тому случайно подавиться косточкой и околеть, везенье тут же отвернется от пиратской шхуны — и что тогда делать честным морским бродягам?
За своим шкипером наемники шли в самые жаркие схватки и ввязывались в самые сомнительные авантюры. Ради капитана команда даже была готова некоторое время обходиться без рома и жалованья. Но любые попытки того же самого капитана сварить корабельный талисман в супе, отравить его, нечаянно уронить на рыжего скандалиста абордажную саблю или хотя бы просто забыть в очередном порту немедленно встречались глухим ворчанием и угрозой неизбежного бунта.
Такой веский аргумент, как перспектива оказаться повещенным на рее собственной шхуны, не мог не примирить шкипера с присутствием вонючего существа. Он и мирил. До тех пор, пока Кугель в очередной раз не гадил на любимый камзол ван Шайрха или прямо на разложенные на столе навигационные карты. И, вновь обнаружив, что от его личного сундука несет так, что вещи проще выбросить, нежели отчистить, Гулли сжимал зубы и вступал в очередной раунд войны с ненавистным «талисманом».
Он пытался забыть к…ника на взятом на абордаж и пущенном ко дну корабле. Не вышло. Он случайно подсыпал в кормушку такое количество отравы, от которой должен был умереть кит. Милорд Кугель сожрал и не поморщился. Однажды кэп даже притащил на борт корзину с особенно злобными крысами, которые, по уверению продавшего их колдуна, гарантированно должны были сожрать любого корабельною кота. Увы. Результатом усилий было лишь то, что месяц после этого растолстевшая «его светлость» осоловело шатался по палубам, счастливо срыгивая длинные крысиные хвостики.
А теперь Гулли вынужден был наблюдать, как магичка протянула к Вонючке тонкую руку с длинными изящными пальцами.
— Осторожнее, он кусается!
Но Милорд Кугель, точно позабыв о своем мерзком нраве, блаженствовал под ладонью госпожи Льнани, щуря красные глазищи и чуть шевеля лапками. От его громогласного мурлыканья стекла в шкафу начали тонко вибрировать.
Вонючка мурлыкал. Волшебница улыбалась.
Капитан поймал себя на остром желании схватить одну за глупые косички, а другого за лапки и по очереди отправить за борт. Пусть наслаждаются обществом друг друга в воде.
Гулли ван Шайрх крутанул в пальцах трубку, достал заранее приготовленный договор и положил его на стол перед Льнани. Ван Дога поставил чернильницу и перо.
Волшебница не притронулась к перу, а принялась изучать контракт. Молчание затягивалось.
— Что-то не так? — нахмурился Гулли. — Ставка обычная для мага. Пятнадцать процентов от доли, причитающейся команде, исключая офицеров.
— Нет, я просто задумалась. Простите.
Она взяла перо, обмакнула в чернильницу и размашисто подписалась в углу контракта.
Теперь, когда с формальностями было покончено, можно было переходить к основному разговору. Гулли отложил трубку.
— Теперь о нашем новом заказе…
Капитан тут же стал центром внимания всех сидевших за столом. Даже Бельфлер, хотя и продолжал расточать улыбки и потягивать изысканное вино, как-то неуловимо подобрался. Дама была забыта.
— Два дня назад из порта Малой Каньи вышел курьер, направляющийся к западному архипелагу. Через четыре дня до полудня мы должны встретиться с ними в точке рандеву у Лошадиных Зубьев и передать документы от губернатора Агильо.
Он сделал намеренную паузу, наблюдая за реакцией своих людей. Ван Дога и Бельфлер обменялись острыми взглядами, но промолчали, зная, что он еще не закончил. В желтых глазах Чуги, как всегда, нельзя было прочитать ничего определенного. В атаку ринулся только Том:
— Капитан! С каких это пор «Хапуга» стал работать курьером?
Гулли оскалился.
— С тех самых, как за работу курьера стали платить такие деньги!
Он назвал сумму. Над столом повисла уважительная тишина.
— Может, мне и прафда стать курьером? — задумчиво протянул Том.
— Он даже выплатил аванс.
Осторожный ван Дога нахмурился.
— Почему этот скупердяй Юций решил заплатить такие деньги за доставку каких-то бумаг?
— За доставку в срок, — уточнил Гулли. — Если мы не успеем к точке рандеву, канейцы уйдут, а вместе с ними и надежда на заработок. Так получилось, что «Хапуга» был единственным быстроходным кораблем в порту Агильо, способным немедленно сняться с якоря и дойти до Зубьев к назначенному часу.
— Да уж вряд ли на такое способны калоши, которые в Агильо называют военным флотом, — презрительно пробормотал ван Дога.
— Мы были единственным шансом Юция, и это позволило мне торговаться в свое удовольствие.
И все равно агильская гадюка согласился слишком легко. Ван Шайрх нахмурился, вспоминая…
Поздний вечер, душный и жаркий в этих широтах. Губернаторская вилла, роскошь обстановки которой граничила с безвкусицей. Человек, сидевший за столом напротив капитана, давно уже перешел эти границы. Завитые редкие волосы, напомаженная бородка, дорогая одежда, напускные манеры. Губернатор Агильо напоминал Гулли неудачную карикатуру на Бельфлера. Те же притязания, но лишенные даже намека на присущий фруану стиль и изысканность истинного вельможи.
— Как вы находите мою коллекцию Айских шкатулок, капитан? — Юций встал из-за стола, подошел к полкам, на которых стояли темные резные ящички различных форм и размеров.
Гулли, которому надо было уже бежать и готовить к отплытию корабль, сжал зубы. Опыт подсказывал, что проще дать этому идиоту выговориться, чем начинать очередной пустой спор.
— Очень впечатляюще, — сдержанно ответил он.
— Моя маленькая страсть. — Губернатор с мечтательной улыбкой провел пальцами по резной крышке. — Знаете ли вы, что за каждой такой шкатулкой стоит своя история? Своя смерть. Во времена расцвета Айской империи провинившиеся вассалы получали в них ритуальные желтые шнуры, на которых они должны были повеситься в знак признания власти своего господина. Меня всегда завораживал этот обычай. Маленькие ящички, несущие в себе смерть.
На мгновение в лице Юция мелькнуло что-то, напомнившее о ядовитых гадюках, от которых он получил свое прозвище. Но уже в следующий миг это вновь был жадный, мелкий и неисправимо глупый человек, к которому после почти годового знакомства Гулли не испытывал ничего, кроме презрения.
— А теперь в подобных шкатулках перевозят важную государственную переписку, полную вежливых оборотов и пожеланий всякого благополучия. Иронично, не так ли, капитан ван Шайрх? — Губернатор наконец поставил злосчастную шкатулку перед флибустьером. — Вот ваш груз, капитан. Вы уверены, что успеете к назначенному часу?
— Это не Айская шкатулка, губернатор.
— Вы правы, — легко согласился заказчик. — Айские шкатулки слишком редки, чтобы ими разбрасываться. Это копия.
— Моя шхуна самая быстроходная на Агильо, — сухо заверил его Гулли.
— За те деньги, которые я вам плачу, лучше бы так оно и было. — На лице Юция появилось обычное для него обиженное выражение, как будто весь мир был ему что-то должен и просрочил уже все кредиты. Когда губернатор Агильо не рассуждал о собственном величин и не жаловался на несправедливости судьбы, он обычно вымещал гнев на тех, кого считал беззащитным. С первой же встречи Гулли дал понять, что ни он сам, ни экипаж «Хапуги» под эту категорию не подходят, но все равно терпение его было на исходе.
— Можете идти, капитан, — барским жестом отпустил его Юций. — Не стоит задерживаться, когда каждая минута на счету. Помните о сроках.
Капитан взял шкатулку, и на мгновение ему показалось, что она едва теплая. Даже странно. Уже у дверей он обернулся. Было что-то очень нехорошее в этой прощальной улыбке Юция. Агильская Гадюка казался слишком довольным заключенной сделкой…