— А Рыбка где?
— Здесь она, родимая, в ведре, — Колобок соскочил с печи и подкатился к Ивану. — Хотели подвезти до портала, а вон видите, милорд Смотритель, как обернулось-то?
— Что сломалось хоть?
— Да шут ее знает, — вздохнул Иван, огорченно почесав в затылке. — Все перебрал и ничего не нашел.
— А дровишки заложить не забыли?
— Я самолично в топку десяток сосновых поленьев запихал! — произнес Колобок.
Дурак в раздражении хлопнул себя по лбу:
— Безногий, ты хоть и башкой вышел, но тупее меня! Какой умник тебя научил сосну пихать?! Печь у меня отродясь ни на чем, кроме березы, не фурычила! А я гляжу — чей-то не то! Идет как-то рывками, блин!
— Я ж не знал, — виновато заканючил Колобок.
— Не знал он, — буркнул Иван, подняв с земли топор. — Вытаскивай дрова из топки, а я за березой.
— Как же я их вытащу? — жалостливо спросил Колобок. — У меня и рук-то нету.
— А запихивал как?! Так и выпихивай!
Спустя полчаса печь радостно фырчала, разбросанные на земле инструменты были собраны, а Иван-дурак с Колобком весело распевали незатейливую победную песню.
— Смотритель, давай подброшу? — благодушно предложил Иван.
— Вы к порталу? — на всякий случай спросил кот.
— А то.
— Ну, подбрось, коли не трудно, — согласился он.
Иван дернул рычаг, нажал на педаль, весело гикнул, и печь, гудя и пуская из трубы белый дымок, отправилась в путь.
— Ты-то как здесь оказался? — спросил у Колобка Василий.
— А я что? Я своих проводил и к Ивану покатил. Еще на той неделе обещался ему помочь с отъездом.
— Бабка не переживала, что ты без нее пошел?
— Еще как! Но я ее успокоил, сказал, сегодня приду. Да и не до этого ей было. Курочка Ряба Репку не хотела оставлять, так что…
— Не оставила?
— Нет… Докатили до портала с грехом пополам. Жучке хвост отдавили… Глянь осень-то какая!
— Последняя.
— Да не переживайте вы так! — дернул плечом Иван. — Мы ведь живы, и уйти есть куда!
— Надолго ли? — спросила Щука.
— Чего надолго?
— Надолго ли мы задержимся в новом Лесу, говорю? Сказка может уйти и оттуда.
— Не уйдет! — беспечно отмахнулся дурак. — Люди там в нее еще верят, а значит, сказке и Лесу нечего бояться!
— Ню-ню, — пробормотал Колобок, с грустью глядя на мелькающие по краям дороги желтые деревья.
Еще дважды над ними пролетали ревущие машины, но, по счастью, то ли не замечали печь с ее пассажирами, то ли у них были куда более важные дела. Наконец, Зачарованный бор кончился, и печь выехала к Лукоморскому холму.
— Притормози, я тут сойду, — попросил Василий. Дурак послушно остановил печь, давая коту возможность спрыгнуть на землю.
— Давай, Смотритель, не задерживайся, — сказал на прощанье Колобок. — Уже вечер. Увидимся в Лесу.
— Увидимся, — кивнул Василий. — Я ненадолго.
На холме рос Дуб. Это было единственное дерево во всем Лесу, чьи листья до сих пор оставались зелеными, словно осень не имела над ними никакой власти. Возле дуба сидел облаченный в доспехи человек. Худое, обтянутое пожелтевшей кожей лицо, черные ввалившиеся глаза, крючковатый нос, тонкие губы — все это делало его похожим на мертвеца. Он неотрывно смотрел на букет бледных нарциссов, лежащих на холмике свежей могилы, в основание которой бы воткнут огромный фламберг. Кот никогда не думал, что этот грозный меч когда-нибудь превратится в могильный крест.
— Здравствуй, Кощей.
— Привет, Василий, — ответил тот, не отрывая глаз от цветов.
— Когда?
— Вчера. Рано утром.
— Прости. Я не знал, — неловко пробормотал кот.
— Ничего.
— Как это случилось?
— Как? — Кощей едва заметно пожал плечами, перевел взгляд на пламенеющий горизонт. — Наверное, как и со многими другими. Без волшебства мы умираем.
— Она была слишком сильна, чтобы так умереть.
Друг издал грустный смешок.
— Когда-то ее звали Василисой Прекрасной, но… Ты бы видел, что с нею случилось за последний месяц! Она больше не была прекрасной. Красота исчезла вместе со сказкой! Я не знаю, что произошло, но она стала самой обычной женщиной и не захотела так жить! Она…
Продолжать не имело смысла. Кот и так понял, что произошло. Василиса, как и многие другие, не захотела уходить и выбрала единственный способ…
— Прости, дружище, если бы я только знал… Быть может, я сумел бы ее остановить.
— У меня не вышло ее убедить, а у тебя и подавно бы ничего не получилось. Как они могли? Как?!
— Они — люди. Благодаря им мы существуем и благодаря им умираем. Такова судьба. Иногда они забывают про сказку, которая живет в них, и Лес погибает. Такое уже было однажды.
— Сказка для них всего лишь бесполезная небылица! Говорят, что дети злы, но взрослые гораздо злее. Зачем они убивают нас?
— Они — люди, — вновь ответил Василий и, сощурившись, посмотрел на заходящее солнце. — Осталось совсем недолго.
— Я не страдаю эскапизмом, — Кощей покачал головой. — Обычно там, где нас нет, хуже, чем там, где мы есть. Стоит ли уходить? Это мой Лес.
— Это и мой Лес, — с нажимом произнес кот. — Не забывай, что я — Смотритель. Но нам надо уйти. Ради…
— Ради кого?! — выплюнул Кощей, и в его глазах полыхнуло пламя. — Ради человеческих детей, которые когда-нибудь вырастут и забудут о нас?!
— Быть может, они будут лучше…
— Быть может… — худые плечи опустились. — Я прожил столько лет, я почти бессмертен. Ты не поверишь, но я очень устал. Устал от этой последней осени. Иногда хочется послать все к Черномору и сломать ее.
Только сейчас кот увидел в левой руке друга рубиновую иглу.
— Не глупи, — мягко сказал Василий. — Это не выход.
— Для нее это был единственный выход.
— А для тебя — нет. Что я скажу Горынычу? Ты нужен новому Лесу, дружище. Ты нужен сказке.
Он осторожно забрал иглу.
С неба рухнул большой комок перьев.
— Опаздываешь, — произнес кот.
Вешалка выплюнула килограммовый кусок «Сулугуни» и проворчала:
— Угонишься за вами. Думала, что последняя ухожу. Спасибо, что подождали старуху.
— Где пропадала?
— Не поверите! — хихикнула ворона. — Уговаривала Избушку На Курьих Ножках свалить, пока не поздно.
— Ну и как? Вышло? — оживился Василий.
— Спрашиваешь! — гордо кивнула Вешалка.
По полю бодрым галопом неслась Избушка. Из нее доносилась отборная брань. Мгновение — и Курьи Ножки исчезли в портале.
— Неужели Яга перестала упрямиться? — поразился Василий.
— Как же! — фыркнула Вешалка. — Старая карга как раз и не хотела никуда уходить. Вопила, что это ее Лес и она в нем умрет. Только гнездо ее слушать не стало.
Кот приложил лапу к шершавой и теплой коре могучего дуба.
— Прощай, старый друг. Жаль, что ты не можешь пойти с нами.
— Помнишь, как однажды мы обернули его золотой цепью? — совершенно не к месту хохотнула ворона. — И как пьяный Леший усадил на ветки Русалку, а тебе пришлось лезть и снимать дамочку?
— Помню, — улыбнулся кот. — Нам пора. Солнце почти скрылось.
— Я догоню, — глухо сказал Кощей, не спуская взгляда с могилы.
— Уверен? — Василий все еще боялся, что друг сотворит какую-нибудь глупость.
— Да.
Смотритель внимательно посмотрел на Бессмертного и, так ничего и не сказав, начал спускаться с холма. Вешалка, сжимая сыр в клюве, скакала рядом. Возле двери в другой мир они остановились. От солнца остался всего лишь краешек. Минута, может быть две, и выход закроется навсегда.
— Давай, я сразу за тобой, — сказал Василий, и ворона, облегченно кивнув, скрылась в портале.
Запыхавшийся Кощей разжал кулак и показал маленький желудь.
Он бросил прощальный взгляд на могилу и скрылся в синем мареве волшебной двери.
Василий уходил из Леса последним. Очень хотелось обернуться, попрощаться с родным миром, но времени на это уже не оставалось. Он шагнул в портал, оставив позади себя умирающий Лес, последнюю осень и людей, навсегда лишившихся сказки.