Отец приходил поздно - издерганный, осунувшийся, с посеревшим лицом. Он отмалчивался, не смотрел на Брайду. Мать неделю металась по улицам - не доверяя сторонней помощи, искала Маризу одна и каждый вечер твердила, что на следующий день найдет свою девочку. А потом резко, за ночь, переменилась - перестала выходить из дома, только тихо спрашивала, когда вернется Мариза. Брайда старалась не заглядывать ей в глаза - там было темно и пусто...
За окном - безлюдная заснеженная улица. Праздник стерся, померк - веночки из падуба на соседских дверях раздражали, веселые компании школяров, нет-нет да оглашающих улицу громким смехом, выводили из себя.
Девушке все грезилось, что вот Мариза бежит к двери, на губах - привычная легкая улыбка, сейчас сестра позвонит в колокольчик, и Брайда распахнет дверь, бросится Маризе на шею, вдохнет знакомый родной запах мяты и лаванды...
Но сестра пропала десять дней назад, она не вернется. Сердце оборвалось и тяжелым камнем ухнуло вниз. Горло заскребли изнутри чьи-то острые когти, и девушка зашлась в приступе кашля.
Надо, надо что-то придумать! Мариза ведь смогла ее вытащить из ледяной воды, и что же она ничего для сестры не сделает?
Вчера Брайда подслушала разговор отца с пекарями из гильдии, которые помогали искать Маризу. Один предложил проверить пристань квартала рыбаков Баккарассе. Отец сразу отмахнулся - Гайет не мог поверить, что старшая дочь была способна забрести в неблагополучный, кишащий пьяницами и ворами квартал. Брайда тоже не верила, но лучше уж наведаться в Баккарассе, чем сидеть сложа руки.
Девушка натянула сапоги, закуталась в накидку потеплее и вышла из дома. Следить за ней все равно некому. Если бы она исчезла, вряд ли бы кто-то заметил, подумалось с горечью.
Ковер снега изрисовали черточки лапок - наверняка птицы недавно лакомились калиной. Снежинки лениво падали перед носом, солнце гладило крыши домов. Как похоже на тот злополучный день! Только Маризы нет рядом.
Брайда вдохнула морозный воздух и снова закашлялась. Остановилась, отдышалась, и пошла прямиком к Сиверийским воротам, оттуда она попадет в гавань, а там через Баккарассе до заброшенной пристани рукой подать.
Девушка старалась не смотреть по сторонам, она и так знала, что на каждой двери красные ягоды в обрамлении острых глянцевых листиков, камни у домов раскрашены узорами и обвиты плющом. В воздухе витает запах костров: ветер принес с севера, из горных долин. Люди выгнали самую долгую ночь в году, теперь согревают землю огнем.
Год назад отец первый раз позволил остаться у костра на ночь. Долговязый рыжий Клето весь вечер просидел с ней бок о бок, и только под утро отважился скользнуть губами по щеке, неловко сунув в руку маленькую веточку. Любица - догадалась девушка. Она подняла глаза на сестру, Мариза подмигнула и заговорщически улыбнулась. Теперь и у Брайды есть веточка любицы, в нее кто-то влюблен! Здорово! Как здорово! Поцелуй тогда обжег щеку, но прошло время, и все забылось...
Улица пошла под уклон, Брайда поскользнулась, скатилась вниз и едва не расплакалась от досады. Как же она ненавидит этот праздник! Глупые обычаи ничего не значат. После той ночи Клето так и не подошел к ней. Надо выбросить эту проклятую ветку! И чему только люди вокруг так радуются? У Брайды пропала сестра, а у них праздник!
Она шмыгнула носом. Надо собраться с духом, в Баккарассе сопливых не любят.
Девушка надвинула капюшон поглубже на глаза и зашагала меж нескладными замызганными домами. Лачуги рыбаков жались друг к другу, точно поднявшиеся булки в тесной печи. Скалистый крутой берег не оставлял им выбора - каждый клочок земли шел в ход.
Здесь праздником и не пахло, но так даже проще.
Улицы пустовали: погода не для гуляний и не для лова. Двое пьяных мастеровых вышли из трактира, и, придерживаясь стен, побрели по улочке вверх.
Куда идти? Кого спрашивать? Брайда растерянно огляделась.
За дальним причалом в четверти мили от берега, где лед уступал место открытой воде, качалась шхуна. Паруса были спущены, но девушке показалось, что они черные. А ведь корабль наверняка пиратский. Корсары похитили Маризу, провернули в гавани свои грязные делишки и теперь готовятся отплыть!
Брайда заметалась по пристани. Как же добраться до шхуны?
По причалу обходить - делать крюк, ее заметят. По льду до корабля гораздо ближе, но и так нельзя - слишком опасно. А ведь не сегодня-завтра шхуна уйдет из Женавы и, может, увезет в трюме Маризу!
Лед потрескался - края обломанных льдинок торчали из воды, как сахарная корка на варенье. Чайки кружили над мерзлым морем, сварливо переругивались, били друг друга крыльями.
Брайда в сердцах поддела башмаком снежно-песочное месиво. Или сейчас, или никогда!
Она прыгнула на льдинку - та покачнулась, девушка едва удержалась, перепрыгнула на другую. Главное - не останавливаться.
Солнце отражалось от льда, било в глаза. Башмаки намокли, отяжелели, передвигаться стало труднее. Она старалась не выпускать пиратский корабль из вида, и почти не смотрела под ноги. Ей бы подобраться поближе, еще немного поближе! И рассмотреть, что у них на борту происходит. А потом она вернется с подмогой. Но сколько Брайда ни прыгала, шхуна не приближалась.
В крики чаек врезался странный звук. Девушка дернулась и остановилась, балансируя на скользком льду. Только сейчас она поняла - корабль снялся с якоря и, развернувшись кормой, уходил в открытое море.
Брайда застонала - уплывает Мариза, а она ничего не может сделать! Оглянулась по сторонам, в панике закружила по льдине. Святые звезды, она сейчас утонет! Девушка прыгнула в сторону берега, поскользнулась, упала на колени, переползла на качающийся лед...
Она не помнила, как добралась до суши. Тело била крупная дрожь, Брайда притоптывала и приплясывала на месте, пытаясь согреться.
Звук повторился. Она встрепенулась, подняла голову. Мимо пристани не спеша ехал пестрый фургон. Лошади устало трусили, фургон опасно покачивался на мерзлых ухабах, возница в желто-зеленом шутовском колпаке фальшиво что-то насвистывал. Брайда спрятала окоченевшие руки под накидку, побежала к дороге. Колесо подбросило на ухабе, полог разошелся, и между ярких тряпок мелькнула рука с розой, всклоченные волосы, белая маска лица. Намалеванные красные губы разъехались в улыбке, цветок взлетел в воздух.
Девушка завороженно наблюдала за действом, забыв о промокших ногах, о холоде, о зиме. Роза описала в воздухе дугу - Брайда моргнула, охнула. Вместо цветка на снег легли две атласные ленты и тут же растаяли - вот они были, а через миг исчезли!
Она в недоумении уставилась на уходящий фургон. Казалось, нелепая улыбка сейчас отделится от выбеленного лица и поплывет по воздуху. Но фургон снова подпрыгнул на выбоине, завеса качнулась, съев улыбку, и белое, под цвет снега, лицо.
По спине пробежали мурашки, Брайда вытерла лоб - в такую-то погоду ее бросило в жар.
Громоздкая повозка свернула с набережной, скрылась из вида.
Девушка нехотя поплелась домой.
Что ж это получается - роза превращалась в ленты, ленты таяли на снегу и вновь оборачивались розой в руке у паяца? Ловкий трюк? Наверняка. Мальчишки с улицы Пекарей тоже кое-что умели, например, монетку в пять тенаро из-за уха достать. Правда за леденец потом выболтали девушке секрет.
Баккарассе остался позади, четверть часа - и она дома. Вернется ни с чем, с досадой подумала Брайда. А что было делать? Взять штурмом шхуну, отбить Маризу? Да ее первый же матрос в дугу скрутит. И с каких пор она стала такой осторожной? Девушка закусила губу, чтобы не разреветься. Раньше за спиной всегда стояла Мариза. Брайда знала, что рядом сестра, и если что - спасет. А теперь она одна.
Думай, бестолковая голова, думай...
Вот оно! Девушку охватило радостное возбуждение, она ускорила шаг. Ведь смог паяц раздобыть розу посреди зимы, сделать из розы ленты и заставить ленты исчезнуть! Чтобы так все ловко провернуть, надо знать то, что не знают другие. Как саламанкеро!