- Откуда знаете, святой отец?
- Лилит сказала.
Кровь и песок! Я пуст, не чувствую магию, не то, слившись с тьмой, последовал бы за тенями. Выругавшись, принялся считать. Белые вспышки озаряли мое лицо. Магия Низверженного вновь брала верх - предвестникам Апокалипсиса не удалось глубоко пробиться в строй орденских солдат. Кони медленно пятятся, а, значит, дарованное предвестниками время скоро иссякнет.
- Двенадцать!
Укнувшись носом в рукав камзола, я нырнул в дым.
Глава 37. Холодно
Бежать долго не пришлось. Почти все внутренне пространство цитадели занимал дворец из того же тёмного камня, каким была сложена крепость. Изящное строение с устремленной ввысь архитектурой: стрельчатые окна и арки, высокий резной фронтон, острые шпили многочисленных башенок.
- Не введи во искушение! Прости нас, аки детей, разума не имеющих, - Томас Велдон следовал за мной.
Церковник осенил знамением теней. За считанные удары сердца, пока я и инквизитор пребывали у ворот цитадели, Алиса и Лилит прикончили две дюжины орденских арбалетчиков, что располагались подле ведущих во дворец широких ступеней. Они должны были удерживать вход в искусно украшенное здание.
- Ибо не ведаем, что творим. Аминь, - монах завершил краткую молитву.
- Хорошо, что у нас есть мечи, а не только слова, - раздражённо бросил я и, не слушая возражений Велдона, двинулся к широким ступеням, ведущим к дверям дворца.
За ними чернела пустота, и здесь, в цитадели, не слышно и не видно никого; только грохочет снаружи, где продолжается схватка Низверженного с предвестниками Апокалипсиса. Я чувствовал близость перстня Бога, он недалеко, внутри этого дворца. Но, проклятье!
- Нужно торопиться!
Пришла уверенность, что битва за пределами цитадели продлится не долго. Я рванул вперед по белым ступеням. Обе тени, как уговорено, держались позади, а Велдон меж ними. Быстро ковыляет, не отстаёт. Я выругался, предчувствуя, что церковник еще доставит хлопот, как доберемся до реликвии. Кровь и песок! Оказывается, радуюсь, что инквизитор выжег себя и не в силах дотянуться до магии. Впрочем, я тоже: орденский приор отрезал от Даров Харуза пред тем, как сцепиться с Тейвилом. Я тянулся к магии и ощущал лишь пустоту. Но ничего! Дьявол-то не оставил меня! Проклята моя душа...
Двери во дворец незаперты. Внутри нас встретил просторный холл с аскетичными почти голыми стенами, отделанными темным мрамором и скудно освещенный горящими под потолком лампами, да вновь не души. Но дворец не может быть покинут!
Безлюдье создавало гнетущую атмосферу. Не сговариваясь, сбились в тесную группу, что, как выяснилось, было верным действием. Быстро преодолев две три холла, услышали дикий крик. Через многочисленные распахнувшиеся двери хлынул поток людей: стражники, слуги, повара. Некоторые вовсе не вооружены, они кинулись на нас с голыми руками.
Сбившись еще тесней, спрятав церковника в треугольник из наших спин, встретили сталью беснующуюся толпу. Разить их было не трудно. Обезумевшие в прямом смысле слова люди больше мешали друг другу, чем создавали угрозу нам. Я поднимал и опускал саблю, как мясник, это была самая настоящая бойня; и чужой напор не ослабел до последнего нападавшего. С полсотни их, наверно, было, и в тех взорах, что удалось зацепить, не отыскалось ничего людского. Только звериное неистовство - Низверженный натравил слуг своих.
- Что теперь? - дрогнувшим голосом спросила Лилит.
- Идем дальше, - ответил я. - Перстень близко.
Алиса и я направились к самым большим дверным створками. Следом шли Велдон и его дочь. Церковник все по-стариковски вызнавал, не ранена ли она, а Лилит уверяла, что цела. Детский у неё все еще голос.
- Скорее! - неведомая сила гнала вперед.
Коридоры и залы, такие же тускло освещенные, пустые и нарочито скромно обставленные, как и холл. Холодный чужой и враждебный дворец. Нам вновь и не раз пытались преградить дорогу, в одиночку и небольшими группками, и почти все нападавшие были слугами, вооруженные кто чем, но только не оружием. Лишенные разума. Чужая воля двигала несчастными, которых мы, не задумываясь, убивали. Чтобы не быть убитыми самим.
- Здесь! - я вышиб ногой дверь.
Мы ворвались в торжественный зал. Огромный, прямоугольной формы, вытянутый меж двух стен с высокими, под потолок, окнами из мозаичного цветного стекла. В центре каждого узора был изображен Ишмаэль, это несомненно он - и лик его сиял настоящим ослепительным белым свечением, заменявшим фонари, отчего в зале было довольно светло. Возвративший бог карал врагов либо низвергал чудовищ.
Свод зала удерживался четырехгранными колонами, стоявшими напротив друг друга двумя рядами резных столбов. Каждый из двух рядов отступал от стен на пару десятков шагов. Колоны стояли напротив центра межоконных промежутков: так, что исходящее от мозаик свечение беспрепятственно падало в свободное от каких либо предметов интерьера центральное пространство, выложенное квадратной плиткой. В дальней от нас части просторного зала высилась семиступенчатая пирамида, живо напомнившая подземное святилище Низверженного. Возвышение из темного мрамора венчал золотой трон.
И пустота. Тишина
- Зал избранных, - произнесла Алиса.
Мы вошли в него через неприметную дверь в полутемном углу; скорей всего предназначенную для слуг. Все смотрели на золотой трон, где-то в него был вставлен перстень Бога Сына. Я чувствовал это, и остальные, кажется, тоже, а, может, просто знали - два кинжала сиятельных и Велдон, позвавший память орденского чернокнижника.
- Гард, - негромко позвал святой отец, - ты обещал доставить перстень Бога Сына в Тиму.
Я мрачно посмотрел на инквизитора.
- Помнишь тот разговор, когда я открылся тебе? - возвысил голос Томас Велдон. -Рассказал о своем прошлом!
По-прежнему я молчал, хотя, конечно же, не забыл беседу за мгновения до того, как явилась тень в облике Алисы Кайлер и сообщила, что орки Нуррога вот-вот схватят нас. Я говорил, что непременно отдам перстень Велдону и собирался это сделать. Лишь бы втереться в доверие: дабы использовать помощь тайного братства, противостоящее Низверженному и отомстить за Старика, вырвать из пут возвратившегося бога мою любовь.
- Обстоятельства изменились, - произнес я.
Ныне должно уничтожить реликвию. Клятва древним богам была настоящей и, что же, нарушить её? Нет, увольте, я и так преступил через многое.
- Ты поклялся! - заскрежетал зубами Велдон. Его левый глаз воспылал инквизиторским огнем.
- Было дело, - со злой иронией произнес я, - да клятвы больше нет! Нет частицы святого Креста!
- Какой же я глупец, - прошипел святой отец, - доверился, поверил тебе. Но не позволю! Слышишь меня? Прокляну тебя!
Левое око церковника пламенело. Проклятье Матери Церкви страшно, когда накладывается её истовыми служителями. Редко такое случается, как нечасты подлинные слуги святой веры, да и папы неоднократно осуждали церковные проклятья, порой запрещая их. Однако Томас Велдон и есть одно из тех редких исключений, верует он по-настоящему, и его ненависть ко мне сейчас была искреннней. Кровь и песок! Плевать на неё!
- Что мне после всего содеянного еще одно проклятье? - с насмешкой произнёс я
Кажется, он побледнел. Столь велико был бешенство Велдона, что заметно, как отхлынула кровь от окрашенного лица церковника. Но время тает, тратится на этот бессмысленный разговор.
- Алиса, помоги мне. Посматривай, чтоб никто не помешал.
Тень кивнула. Поняла, что именно, было вложено в сказанное. Смотри за инквизитором и Лилит, чтобы не учудили. Я же, более не растрачивая попусту драгоценные минуты, направился быстрым шагом к золотому трону. Тени ступали в трех шагах позади, за ними - Велдон. Так и прожжет сейчас своим ненавидящим взором. Хвала всем богам, о которых прознал в последние дни, магии в нём ни на грош. Представляю, сколь много хлопот он бы доставил, сохрани силу.