Очевидно, что борьба должна была принять иной характер, что не в одной защите своих прав как секты, не в одном преследовании религиозных целей могла отныне сосредоточиться деятельность партии. Несомненно, что еще и до резни проявлялись стремления добиться не одних только гарантий религиозных, но эти стремления были слабы, неопределенны, высказывались лишь немногими, ни разу не были выставляемы как главный повод к борьбе, никем не были формулированы. Теперь все сильно переменилось. То, что было слабо прежде, получало силу теперь и могло смело заявлять свои требования. Власть, по мнению гугенотов, сбросила с себя маску; — гугеноты должны были сбросить и свою и вступить в новую борьбу, уже с королевскою властью как представителем централизационных тенденций, а не с одними Гизами, как то было прежде.
История этой борьбы, борьбы не столько религиозной, сколько политической, и составляет главный предмет настоящего исследования. Предлагаемое сочинение имеет целью проследить первые проявления оппозиции королевской власти, сосредоточившиеся преимущественно на юге Франции, и показать, каким образом возникла эта новая борьба, в каких элементах нашла она поддержку, какие отношения создались в силу борьбы внутри самой партии, между составными ее элементами, изложить те новые идеи и доктрины, которые стали высказываться в среде гугенотов, исследовать, какие цели руководили в этой борьбе партиею, какие учреждения выработала она, насколько сильно было вызванное ею движение, на какую поддержку могла рассчитывать она в среде ее противников как секты, в силу той новой программы действий, которую она выработала теперь, каких результатов достигла она в первый период своей деятельности, когда она не была стесняема в своей борьбе тем сопротивлением католической партии и Гизов, которое проявилось впоследствии под именем Лиги. Я постараюсь наметить также и зарождение тех причин, которые впоследствии, в дальнейшей истории партии, оказывали сильное влияние на дела партии, повели к неуспеху в ее начинаниях и которые даже в рассматриваемый период времени не раз отклоняли партию от энергического преследования ее целей, затрудняли общность и единство действий и подготовляли почву для торжества королевской власти.
II. Возникновение кальвинистской партии и ее составные элементы
Мир в Като-Камбрези (3 апреля 1559 г.), заключенный Генрихом II, королем Франции, с Филиппом Испанским II, открывает собою новый период во французской истории. Он положил конец целому ряду войн то в Италии, то с Карлом V и Испанией), которые были начаты Карлом VIII и тянулись чрез всю первую половину XVI столетия и вместе с тем положил конец и той блестящей военной деятельности, тем блестящим военным подвигам, которые всегда прельщали французское дворянство, заставляли его забывать о внутренних делах и надолго отводили ему глаза от той внутренней борьбы с усиливающеюся властью короля, которая проявилась при Людовике XI в восстании, поднятом лигою в защиту «общественного блага». Война, военные подвиги издавна были главным, можно сказать, исключительным занятием дворянства. Его воспитание, предания, все влекло его к этой деятельности. С малых лет дворянин предназначался к военной карьере, при его воспитании наибольшее внимание было обращено на эту сторону деятельности[117]. Рассказы о военных подвигах, прославление военных подвигов — вот что составляло главный предмет разговоров, привлекало внимание юноши и вырабатывало в нем военные наклонности, любовь к военным подвигам. «Храбрость, — говорит герцог Буиллон в своих мемуарах[118], — с самого детства сопутствует всем лицам знатного рода, чтобы заставить их презирать жизнь, когда честь призывает их подвергнуть ее опасности». «Однажды, — рассказывает он, — мы вели беседу о подвигах Бриссака, о его высокой репутации, о счастии тех, кто сопровождает его. Разговор перешел к жалобам на наше несчастное положение, на нашу бездеятельность, бездеятельность взрослых людей (старшему из нас было едва только 15 лет) и мы решились отправиться к Бриссаку»[119]. Это не был какой-либо исключительный случай. Французская молодежь была проникнута тогда подобными же чувствами. Дворянство составляло важнейшую часть армии. Ряды военных чинов, маршалов и капитанов, пополнялись исключительно дворянством, и оно приписывало себе честь тех побед над врагом, которые одерживала армия в войнах последнего времени. Эти войны сделались обширным поприщем для выработки военных талантов, и французская знать не потеряла времени понапрасну. Ни одно европейское дворянство, так писал венецианскому сенату один из его послов, не обладало такими военными талантами, как французско[120].
117
La vie de Gaspard de Coliginy, seigneur de Chastillon sur Lion. Cologne, 1691. P. 9 ff. У более богатых и знатных дворян было принято приставлять какого-нибудь дворянина к детям для воспитания в них военного духа.
118
Mémoires de duc de Bouillon // Collection Michaud. T. XI. P. 4. La Noue F. de. Discours politiques et militaires. S. 1., 1587.
120
Relations des ambassadeurs vénitiens sur les affaires de France au XVde siècle / Rec. et trad. M. N. Tommaseo. T. I–II. P., 1838. T. I. P. 392, 394: «Facendo tutti (li gentil’ huomini) indifferemente, quanto piu sono ricchi e grandi, professione di soldati, con infamia a chi, non essendo «npcdito della persona, la facesse d’altra sorte; in tanto che cosi in questo (capitani inferiori), come in ogn’altro grado della milizia avanzanо li nobili di tutle le altre nazioni'' (Дж. Микиеле).