Затем, обращаясь к мэру, он сказал, что ему как главе города необходимо строго следить за всеми этими жалобами и ложными слухами, употреблять все усилия для уничтожения их вредного влияния, так как в противном случае они могут повлечь за собою гибель и города, и всех гугенотов. В заключение он потребовал решительного ответа от Рошели, намерена ли она действовать заодно с конфедерациею или нет?
Его речь произвела сильное впечатление, и совет, увлеченный его речью, объявил, что Рошель готова вступить на тот путь, на который призывает ее Лану. Он вновь избрал Лану главным вождем в Рошели и соседних областях, признал власть Конде как протектора всех церквей, и вотировал выдачу ему сумм, необходимых для сбора войск в Германии[1706].
Весь труд, все заботы и клятвы Екатерины Медичи пропадали теперь даром; перемирие было отвергнуто, и Рошель готовилась к войне. Напрасно послала Екатерина Медичи в Рошель письмо (29 августа), в котором заявляла о своем удивлении по поводу того, что город волнуется и восстает против ее сына, напрасно предлагала Рошели все выгоды, если она бросит конфедерацию, требовала изгнания дворян и чужестранцев из города, напрасно послала в Рошель посла, — ее письма и письма членов ее двора были встречены с неудовольствием, и жители на вече, созванном по этому поводу, торжественно объявили, что они готовы лучше умереть, чем разъединиться с дворянством[1707]. Лану на приглашение, сделанное послом от имени регентши, явиться к королю, отвечал вежливым отказом[1708].
Дворяне торжествовали победу: по их настоянию народ отрешил от должности, несмотря на протесты мэра, всех тех членов совета, которые вели себя двусмысленно…[1709]
В таком положении находилась Франция, когда получено было, наконец, известие, что Генрих III явился в свое новое королевство. Его ожидали с нетерпением и надеждою люди, державшиеся самых разнородных мнений: ожидала Екатерина Медичи, ожидали и ярые католики, и партия политиков с Данвилем во главе, и многие из умеренных кальвинистов, и герцог Алансон, и король Наваррский. Одни — и это были главным образом умеренные кальвинисты — были твердо убеждены, что с вступлением Генриха III на престол во Франции воцарится мир. Не раз читали они письма и манифесты, в которых новый король уверял своих подданных в своем искреннем желании водворить мир в своем королевстве, залечить раны, нанесенные ему долговременными войнами. Кроме того, они знали, что королю были сделаны представления и от имени протестантских князей, и самим германским императором в пользу мира, знали, что Генрих III сочувственно отнесся к этим просьбам, что он дал обещание послам германских князей простить гугенотов и даже отправил в этом смысле послание в Рошель[1710]. Другие, и это были герцог Алансонский и король Наваррский, ждали от него освобождения из плена, восстановления в своих должностях, надеялись, что новый король удовлетворит их честолюбивым стремлениям. «В День всех святых они все втроем причастились святых тайн, и король Наваррский и герцог Алансон пали на колени и клялись перед королем в своей верности, умоляли его забыть прошлое»[1711]. Маршал Данвиль, несмотря на то что вступил уже в открытый союз с гугенотами, готов был порвать связи с ними; он надеялся получить от короля все те права, которых его лишила регентша и для восстановления которых он решился было прибегнуть к оружию.
1706
Arcère L.-E. Histoire de la Rochelle… T. I. P. 559–560;
Amyrault M. La Vie de François, seigneur de La Noue… P. 141.
1707
Amyrault M. La Vie de François, seigneur de La Noue… P. 145;
Arcère L.-E. Histoire de la Rochelle… T. I. P. 145.