Виновных грозили казнить[154]. Но приказы короля не имели силы. Дворяне продолжали свои подвиги. А между тем они единогласно почти требовали реформы в государстве, кричали о страшном разорении страны, о ее дурном управлении, торжественно заявляли, что будут повиноваться королю лишь тогда, когда будет произведена реформа по их желанию, когда все должности, вся судебная и административная власть перейдет в их руки, когда в судьи, в губернаторы, эшевены, будут назначаться дворяне, по выбору их же самих, когда, следовательно, власть откажется от управления, чтобы передать его знати, и восстановить старый порядок[155]. Они смотрели на себя, на свое сословие как на важнейший и необходимейший элемент государственной жизни, и устами своего представителя на орлеанских Штатах (1561 г.) провозгласили, что дворянство — установление божие, что уничтожение его равносильно уничтожению сердца в человеческом организме, что оно играет роль луны и что противопоставление его солнцу-королю влечет за собою затмение солнца, восстания против короля[156].
Но сохраняя любовь к старине в области политических прав, дворянство отстаивало и свои старые нравы и обычаи против новой культуры, новых обычаев.
Мало того, что вследствие разорения и крайней бедности многие дворяне были вынуждены предпочесть «простую жизнь в замках, не требующую ни больших расходов, ни богатых костюмов, ни дорогих лошадей, ни банкетов»[157], жизни при дворе, которая вводила в страшные расходы. Было много таких дворян — их называли медными лбами (fronts d’airain), — которые из любви к старине[158] систематически противодействовали новой культуре, выходившей от двора, не в силу одной бедности не желали являться ко двору. Они жили старою, простою жизнью в замках, не носили богатых костюмов. Они одевались часто, как и простой класс, в белое платье, и лишь по способу ношения ими шпаги можно было узнать их[159]. В то время, когда многие дворяне разорялись, вследствие быстрых изменений моды, на костюмы себе и своим женам[160], на обеды и пиры, они жаловались на упадок старых нравов[161]. Они были недовольны тем, что воспитание юношей в замках по старым феодальным обычаям потеряло в значительной степени свое прежнее значение[162], что многие из дворян отдают своих детей ко двору. С ужасом смотрели они на страшную роскошь в одежде и еде, которая, подобно заразе, от двора стала расходиться между дворянами, старающимися превзойти короля в блеске и пышности вывезенных из Италии костюмов[163]. Горько оплакивали те старые времена, когда простота царила в семействах, когда жены не проматывали страшных сумм на наряды, да на новомодные экипажи[164]. Они видели, что новые привычки развращают людей, унижают дворянство, служат причиною распадения и гибели семейства. И говорили, что если дело так продолжится, — Франция погибнет.
Необходима реформа и прежде всего реформа двора. Необходимо запретить всякую роскошь, дурные нравы и привычки и возвратиться к прежней простоте[165]. Теперь же, пока двор — место развращения и дурных нравов, они советуют дворянам не посылать своих детей ко двору, а если кто послал, тот должен или взять их скорее назад, или возможно чаще наведываться к ним и большую часть времени удерживать при себе[166].
При таком настроении, живя в провинциях, в значительной степени свободных от вмешательства и давления центральной власти, дворянство должно было оказаться сильным и опасным противником королевской власти. А особенно в том случае, когда власть слишком затягивала узду, задевала своими притязаниями извечные и излюбленные права и привилегии и не только не открывала при этом поприща, на котором дворянство могло тратить свои силы, а, напротив, закрывала его и при том против воли и желания знати. Само дворянство отлично понимало свое положение по отношению к власти, сознавало свои силы, свое значение в государстве. «Мир в государстве, — так говорил Рошфор в 1561 г., — поддерживается союзом короля и знати, права и вольности которой также древни, как и учреждение королевской власти. Разногласие между королем и знатью влечет за собою смуты и междуусобия, напротив, поддержка последней королем заставляет ее, эту главную опору власти, являться первою к его услугам»[167].
Правда, долгая и упорная борьба дворянства с королевскою властью значительно ослабила его, уменьшила ряды оппозиции; правда, раздоры в среде дворянства, раздоры из-за места в Парламенте или Штатах, из-за чисто личных отношений, равно как и та вражда, которая искони существовала у него к среднему сословию, в решительные минуты губили не раз дело, начатое им с полным успехом, с твердою надеждою на победу, а привлечение многих лиц, особенно из высшей знати, ко двору, привлечение, ставшее отличительным фактом в истории знати со времен Анны Бретанской и Людовика XII, заставляло дворян пренебрегать интересами сословия ввиду эгоистических целей, обращало мало-помалу знать во что-то подобное нашему боярству, но в среде знати все еще сохранялся корпоративный дух, существовало сознание общности интересов, влияние которых на образ действий ее членов выступало особенно сильно наружу, когда представлялось какое-нибудь дело, защита которого против власти сплачивала ее в одно целое и пробуждала в ней, казалось, уснувшую энергию, и даже и в том расслабленном состоянии, в каком находилось дворянство в XVI в., делало его оппозицию крайне опасною для власти короля.
155
Requeste au Roy présentée par la noblesse de Forestz (Рукопись Императорской Публичной Библиотеки. Отд. II. № 104). Она написана католиками. См. л. 16 и 17, а также § 29 и сл. до 68. замен. Требование клятвы от короля, что привилегии дворян не будут нарушены (71, л. llv).
156
Thibadeau А.-С. Histoire des États généraux et des institutions représentatives en France, depuis l’origine de la monarchie jusqu’à 1789. P., 1843. T. I. P. 468;
Bouille R. Histoire des ducs de Guise. T. I–IV. P., 1849–1850. T. I. P. 245.
В своих «cahiers» дворянство настаивало на восстановлении старого порядка.
157
См. донесение венецианского посла в кн.: Relations des ambassadeurs vénitiens sur les affaires de France au XVIe siècle / Rec. et trad. M. N. Tommaseo. T. I–II. P., 1838. T. I. P. 488.
158
Абсентеизм принадлежит к числу явлений, развившихся с особенною силою лишь в XVII в. До этого времени привлечение дворян ко двору не получило еще достаточного развития и громадное большинство дворян жило в своих имениях. См.: Dareste de la Chavanne A. Histoire de l’administration en France. P. 310 ff. и примеч. к стр. 312.
159
Monteil A.-A. Histoire des Français des divers états aux cinq derniers siècles. P., 1840. P. 204 ff.
160
Литература вопроса о моде очень богата. Я укажу лишь на более доступные произведения:
Herbe Ch.-A. Costumes français civils, militaires et religieux. P., 1834;
La Bedolliere E. de. Histoire de la mode en France. Leipzig, 1858.
161
La Noue F. de. Discours politiques et militaires. S. 1., 1578. P. 108.
«Дворянство, — говорит он, — выродилось и открестилось от прежних манер» («