А между тем одним дворянством не исчерпывались вполне силы оппозиции. Дворянство было самою могущественною, но не единственною противогосударственною силою. Рядом с оп-позициею дворянства шла оппозиция со стороны городов, правда, оппозиция гораздо слабейшая, но имевшая возможность при тех реформах в военном деле, какие повлекло за собою изобретение пороха, оказать немалое препятствие намерениям и стремлениям власти.
Здесь, в среде городского населения, власть всегда находила наибольшее число своих защитников, и оттого монархический дух пустил более глубокие корни, чем в каком-либо другом сословии. Из жителей города сформировалось среднее сословие, из них же вышли и легисты. Но были лица, и таких было особенно много в городах юга и западного побережья, в которых монархические чувства отступали на второй план, когда дело шло о правах и вольностях города как свободной и независимой общины, и которые не всегда жили в ладах с королем. То были так называемые в XVI в. «рьяные» (zélés, seditiozi), главною ареною деятельности которых служили такие города, как Рошель, Ним, Монтобан и другие.
Образование этой партии в городах юга и запада Франции было явлением неизбежным и при тех отношениях, которые существовали издавна между королями и вольными общинами и которые в XVI в. получили более сильное, чем прежде, развитие. Большая часть городских общин, за исключением лишь тех, которые находились в центре Франции и получали от короля хартии, дававшие им только гражданские, а не политические права[168], возникла и образовалась независимо от королевской власти и вне ее влияния. Они были обязаны своим возникновением, своим существованием исключительно одним усилиям их жителей, стремившихся освободиться от того гнета, который лежал на всех тех, кто не был привилегирован, кто не принадлежал к высшим классам населения, желавших создать независимое, самостоятельное положение. Много трудов, много денег и крови должны были потерять они, прежде чем стали на твердую почву. Зато и результаты, добытые ими, были сравнительно очень велики. Возникли ли городские общины из старых римских муниципий и под влиянием итальянского движения XII в. или в основе их лежала commune jurée, управлялись ли они выборными консулами или выборным же мэром и эшевенами — в том и другом случае они являлись независимыми государствами, «становились часто истинными республиками». В каждом городе был свой вечевой колокол, свое управление, свой суд, свой гарнизон; каждый управлялся по своим собственным законам[169]. Жители отличались духом независимости и свободы, крепкою привязанностью к своим учреждениям, и готовы были с оружием в руках постоять за свои права.
Но тот факт, что они должны были приобрести с бою свои права, ставило их во враждебные отношения к феодалам, к знати, которая ненавидела и презирала буржуа, заявляла открыто, что между дворянством и буржуазиею существует такое же различие, как между господином и лакеем. Союз между ними не был возможен, вражда и борьба были неизбежны. Этим воспользовались короли, которые в своей борьбе с феодалами задабривали и общины в свою пользу, щедрой рукою раздавая им новые права и привилегии или подтверждая то, что уже существовало как факт. Дух свободы и независимости укреплялся оттого еще сильнее, и привычка управлять бесконтрольно собственными делами становилась потребностью, нарушить которую становилось делом все более и более опасным. А между тем подобные наклонности горожан были прямо противоположны интересам власти. Короли далеко не дружелюбно относились к общинам. Они пользовались ими, когда то было выгодно и доколе было выгодно. Они раздавали привилегии, увеличивали права, подтверждали хартии тех городов, которые лежали в местностях, неподвластных прямо короне. В своих владениях они не допускали ведения коммунального устройства[170]. Поэтому чем больше увеличивалась французская территория, тем больше увеличивалось со стороны королей стремление подчинить города полной своей власти, урезать их права. Своим покровительством общинам они добились того, что внутри городов образовалась партия, готовая поддержать власть; опираясь на нее, они могли смело начать борьбу. Действительно, начиная почти с XIV в., короли постоянно стремятся нарушить права городов. В одних городах они заменяют консулов синдиками, назначаемыми королевскими чиновниками[171], относительно других издают постановления, затрудняющие выборы[172], или ограничивающие число избирателей и избираемых[173]. Они вмешиваются постоянно в городское управление[174], назначают мэров[175], сами распределяют налоги, назначают новые, несмотря на привилегии города, стараются добиться права построить крепость или цитадель и снабдить королевским гарнизоном какой-нибудь город, пользующийся иммунитетом в этом отношении[176]. Число привилегий с каждым столетием уменьшается, а новые привилегии и хартии значительно сужены, к каждой почти прибавлена статья, в силу которой власть сохраняет за собою известные случаи и дела, принадлежащие королю[177].
168
Thierry A. Recueil des monuments inédits de l’histoire du tiers état. I–IV. P., 1856. T. II. Préface. P. XIV ff.
Эти общества, говорит он, были «без политических гарантий, без юрисдикции, без независимой магистратуры, без того полусуверенитета, который был изначальным признаком, идеальной целью консулата коммуны» («
169
Рошель на западе, Ним и Монтобан на юге служат лучшими образцами этих общин.
См.:
Arcère L.-E. Histoire de la Rochelle et du pays d’Aulnis. T. I–II. P., 1756–1757. T. I;
Le Bret H. Histoire de la ville de Montauban. T. I–II. Montauban, 1668;
Ménard L. Histoire civile, ecclésiastique et littéraire de la ville de Nismes. T. I–VII. P., 1750–1758;
Cp.: Raynouard F.-J.-M. Histoire du droit municipal en France sous la domination romane et sous les trois dynasties. P., 1829;
Thierry A. Recueil des monuments… (Предисловия к I и II томам).
170
Так, большая часть городов центра не была общинами в истинном смысле этого слова:
Thierry A. Recueil des monuments…;
Guizot F. Histoire de la civilisation en France, depuis la chute de l’empire romain. T. I–IV. B. 1868. T. IV. P. 11 etc.
171
Так было с городом Касальс в Лангедоке. В Лилле и Дуэ в XIV в. короли сами назначали эшевенов. Dareste de la Chavanne A. Histoire de I administration en France. T. I. P. 197.
175
Так поступил Карл VII с городами Байон и Ниор: «Мэр, который «ам будет угоден, будет нами назначен н поставлен, и мы не станем менять его на другого, если на то не будет нашей доброй воли» («
Cp. постановление относительно города Sens:
Dareste de la Chavanne A. Histoire de l’administration en France. T. I. P. 197;
Isambert A. Recueil général… T. X. P. 675.
176
Arcère L.-E. Histoire de la Rochelle… T. I. P. 331;
Massiou D. Histoire politique, civile et religieuse de la Saintonge et de l’Aunis… T. I–VI. P., 1846. T. IV. P. 39 ff.
177
Dareste de la Chavanne A. Histoire de l'administration en France. T. I. P. 206: «En réservant toutefois les cas et choses appartenant à notre souveraineté, resort et droit royaux».