Хризомалло вслух провозглашала формулу красоты, которую недавно узнала:
— Высота лба должна соответствовать расстоянию от центра нижней губы до нижней части подбородка, брови должны начинаться над внутренним углом глаза и кончаться над наружным углом, зрачку следует располагаться над углом рта, губы не должны быть ни слишком полными, ни слишком тонкими…
В этот момент Антонина заметила Феодору.
— Наконец-то! — вскричала она, прерывая Хризомалло. — Четыре дня тебя не было видно! Что, твой гость ушел?
— Сегодня утром.
— И что это был за мужчина, продержавший в объятиях нашу Феодору целых четыре дня?
Вместо ответа Феодора жестом велела Тее снять с себя накидку. Подруги разом завизжали.
— Новое ожерелье! — кричала Хризомалло.
— От него? — допытывалась Антонина. Одна вырвалась из рук служанки, другая вскочила со скамьи, и обе кинулись к подруге.
— Изумруды! — воскликнула Антонина. — Они должны быть настоящими — да, да! Чудеснейший камень! И в Эфиопии, и в Бактрии каждый знает, что это самый лучший камень!
— Удивительный подарок, — подтвердила Хризомалло. Нельзя было не заметить, что три нагие девушки являли собой восхитительную картину, именно с таких прекрасных женских тел Фидий[16] ваял своих знаменитых Трех Граций.
Нетерпеливые пальцы ощупали ожерелье, были оценены и качество работы, и стоимость.
— Кажется, ты неплохо провела время, — вздохнула Антонина. — А мы-то удивлялись, что ты могла делать четыре ночи напролет с этим бородатым козлом, старым и грубым!
Феодора улыбнулась.
— Дат, конечно, немолод. Но он не делал ничего плохого и не требовал ничего особенного. А что касается его бороды, то неплохо бы вспомнить диалоги Лукиана[17], в которых он дает советы куртизанкам.
И она начала декламировать строки греческого сатирика:
— Одевайся элегантно, будь веселой и любезной, не хихикай глупо, а улыбайся, это выглядит куда пристойней. Будь проницательной, но не хитри с тем, кто берет тебя в свой дом или добивается тебя. На пиру не ешь и не пей слишком много, иначе потом не сможешь помочь своему любовнику. Никогда не обсуждай подарки, не говори лишнего и не остри попусту. Смотри только на того мужчину, который платит тебе. В любви избегай непристойностей, будь внимательной и заботливой и позволь мужчине выказать себя хорошим любовником. Будь особенно любезной с некрасивым или уродливым, ибо если он состоятелен, то заплатит тебе вдвойне. Помни все это, и ты преуспеешь в своем деле…
Когда она закончила, Антонина вздохнула.
— О, да, я знаю Лукиана. В Дидаскалионе* мы учили это наизусть. Но никакие слова не сделают старика приятным тебе.
Хризомалло усмехнулась:
— У Антонины не зря позеленели глаза. Она завидует — ведь правда, дорогая?
— Завидую? Я? — вспыхнула Антонина. — Это просто смешно. Я вполне довольна. К тому же, — добавила она мрачно, — что проку в деньгах? Люстральный налог[18] опять повысили, сборщики податей вьются вокруг, как туча саранчи. Если так пойдет и дальше, мне останется только вновь вернуться к добродетели.
— Ты намерена вернуться к добродетели, дорогая? — улыбнулась Феодора. — Это будет великое чудо, вроде падения луны на землю. Предсказатели сочтут, что близится конец света!
Это позабавило Антонину, и она рассмеялась, встряхнув кудрями. Прозвучавшая в ее словах горечь была понятна каждой куртизанке. Современному читателю трудно представить себе нравы и обычаи шестого столетия, в том числе и положение куртизанки в обществе. Христианская церковь все более активно преследовала торговлю телом, но все эти попытки сталкивались с традиционным отношением народа к древнему ремеслу. Общество не выказывало к жрицам любви ни ненависти, ни презрения, куртизанки жили свободно, открыто занимаясь своим делом, многие из них преуспевали и были вполне независимы, а мужчины считали удачей добиться благосклонности знаменитой фа-мозы.
В Константинополе, где проституцией занимались около тридцати тысяч женщин, богатые куртизанки пытались возродить славу гетер Древней Греции, где имя Аспазии[19] произносилось вместе с именем великого Перикла[20], Сафо[21] царила среди современных ей поэтов, а Фрина не только без колебаний обнажала свое совершенное тело, но и была так богата, что за свои деньги восстановила разрушенные стены Фив.
16
Фидий — великий древнегреческий скульптор периода высокой классики, V века до н. э. Участвовал в реконструкции Акрополя в Афинах
18
Люстральный налог — изначально люстрациями называли в Древнем Риме магические обряды, связанные с очищением от болезней и искуплением грехов. В позднюю эпоху различного рода люстральные налоги формально несли ту же функцию
19
Аспазия (род. ок. 470 до н. э.) — вторая жена Перикла, уроженка Милета, одна из выдающихся женщин Древней Греции; ее незаурядный ум ценили, в частности, последователи Сократа. В ее доме собирались художники, поэты, философы (Фидий, Сократ, Платон, Ксенофонт и др.)
20
Перикл (ок. 490–429 до н. э.) — выдающийся афинский политик, стратег (главнокомандующий), вождь демократической группировки