— Он совсем неплохо поработал сегодня утром, — возразил я. — Прошло всего лишь два часа между тем, как по меткам на одежде он установил личность убитого и узнал о телефонном разговоре.
Вулф покачал головой.
— Нет, туговато соображает. Итак, твоё вязанье?
— Подождёт. Если это не Маттеи, то что нам нужно в Уайт-Плейнс?
Вулф снова одарил меня подобием улыбки, но на этот раз она задержалась на его лице подольше. Наконец он сказал:
— Есть возможность заработать деньги. Тебе что-нибудь говорит такое имя — Флетчер М. Андерсон, или придётся лезть в твою картотеку?
— Думаю, говорит, — хмыкнул я. — Только на этот раз прошу без всяких «браво». 1928 год, помощник окружного прокурора по делу Голдсмита. Год спустя переведён в провинцию и стал прокурором округа Вестчестер. Может признаться, что чем-то обязан вам, лишь при закрытых дверях, и то шёпотом. Женился на деньгах.
Вулф одобрительно кивнул.
— Всё верно. Ты заслужил своё «браво», Арчи, но я обойдусь без ответного «спасибо». В Уайт-Плейнс ты найдёшь Андерсона и сделаешь ему одно весьма интригующее и заманчивое предложение. Во всяком случае, я так думаю. А сейчас я жду посетителя, который должен появиться с минуты на минуту.
Сложным обходным манёвром он, изловчившись, сунул руку в карман жилета и извлёк оттуда платиновые часы. Сверившись с ними, он сказал:
— Я вижу, что торговцы спортивными товарами так же непунктуальны, как и все остальные. Я звонил им в девять утра, и меня заверили, что в одиннадцать посыльный будет здесь. Сейчас одиннадцать сорок. Можно было бы за это время устранить любые причины, мешающие своевременной доставке заказа. Лучше бы я послал тебя… А, вот и звонок…
В дверь действительно звонили. По коридору прошёл Фриц, было слышно, как он открывает дверь. Раздался чей-то голос и ответ Фрица, затем тяжёлый топот по коридору, заглушивший мягкие шаги Фрица. В дверях появился молодой парень, похожий на футболиста. За плечами у него было что-то громоздкое и, видимо, тяжёлое, вроде шефа.
— От Корлисса Холмса, сэр, — произнёс посыльный, отдуваясь.
Вулф кивком велел мне помочь ему снять груз со спины. Мы поставили тюк на пол, и парень стал развязывать верёвку. Делал он это так долго, что я от нетерпения вытащил из кармана свой перочинный нож. Но Вулф остановил меня.
— Нет, Арчи, — тихо сказал он, — узлы заслуживают быть развязанными, к тому же их не так много.
Я спрятал нож в карман.
Наконец верёвка была развязана, и парень вытянул её из-под тюка. Я принялся помогать ему снимать бумагу и мешковину. А потом стоял и безмолвно переводил взгляд с Вулфа на то, что лежало на полу, и обратно. Это были клюшки для гольфа, много, не менее сотни, вполне достаточно, чтобы перебить всех змей в округе, ибо, по мне, они ни на что другое не были годны.
— Что ж, разминка, сэр, вам не помешает, — заметил я, и это было всё, что я мог сказать.
Не поднимаясь с кресла, Вулф велел нам переложить клюшки на стол, что мы с парнем и начали делать. Они были самые разные — длинные и короткие, тяжёлые и лёгкие, металлические и деревянные, стальные, хромированные, какие только душе угодно. Вулф смотрел, как мы трудимся, оценивая внимательным взглядом каждую из них. Когда на столе уже лежало около дюжины клюшек, он вдруг сказал:
— Вот эти с металлическими концами мне не нужны. Можете убрать их. — А потом, кинув на парня вопросительный взгляд, уточнил: — По-вашему, я выразился неточно. То, что я назвал концами, видимо, называется у вас как-то иначе?
— Это головки, сэр, — снисходительно улыбнулся юноша.
— Примите мои извинения, молодой человек. Как вас зовут?
— Меня? Таунсенд.
— Прошу извинить меня, мистер Таунсенд. Я лишь один раз в жизни видел клюшки для гольфа, да и то на витрине. Моя машина случайно остановилась перед ней — спустило колесо. Я успел заметить, что у клюшек на витрине головки не были подбиты металлом. Это, должно быть, разные варианты клюшек?
— Да, они бывают самые разные.
— Действительно, очень разные. Деревянные головки или чем-то подбитые, обыкновенной костью или даже слоновой… Раз это головка, то эта сторона, должно быть, лицевая?
— Да, сэр.
— Понимаю. А зачем их подбивают? Каждое явление в этой жизни должно иметь свою причину. Это не касается только орхидей.
— Причину?
— Да, именно причину.
— Это… — Молодой человек замешкался, прежде чем ответить. — Видите ли, сэр, это делается для точности удара. Этим местом бьют по мячу.
— Понимаю, окантовка гарантирует точность удара. Ладно. А вот ручка клюшки. Это, я вижу, дерево, благородный и послушный материал, а это — сталь. Как я понимаю, стальные ручки полые внутри?