После завершения переговоров с вождями колошей Кузнецову предписывалось идти к Дионисьевскому редуту для усиления его гарнизона и поддержки, по надобности, действий Зарембо против англичан.
Жизнь право, совсем недурна, когда впереди ждут приятные перемены, а твоими помыслами руководит достойная цель, выводящая личную судьбу на новую, более высокую орбиту.
Так возвышенно размышлял главный торговец Компании Гудзонова залива Питер Скин Огден, продвигаясь на бриге «Дриад» все дальше на север, к устью реки Стикин. Во время прошлогодней экспедиции он наконец без помех прошел в верховья реки и застолбил место, пригодное для постройки форта. Наряду с другими внутриматериковыми факториями, созданными компанией на западе континента, будущий форт ложился необходимым звеном в единую систему торговых поселений, призванных взять под полный контроль всю торговлю с индейцами в районе севернее реки Колумбия.
«Дриад», нагруженный разным добром, шел от регионального центра Компании Гудзонова залива — форта Ванкувер на Колумбии. «Чем не Ноев ковчег!» — зубоскалили еще в Ванкувере работавшие в компании трапперы, когда на палубу корабля заводили коров и лошадей, доставляли клетки с галдящими в них курами, свиньями, петухами. Но с такой обустроенной на месте, животноводческой фермой население форта на Стикине не будет испытывать недостатка в продовольствии и избавит себя от зависимости по этому пункту от поставок индейцев.
Из-за всей этой живности, голосящей и сейчас на разные голоса, выход «Дриада» задержался. Первоначально Огден собирался к Стикину в мае, а уже вторая половина июня...
Глядя на крутые, поросшие лесом горы, тянувшиеся с правого борта, Огден подошел к капитану, дружески хлопнул его по плечу:
— Подходим, Джо, а?
— Подходим, — мрачно буркнул тот, не отрываясь от зрительной трубы. — Только кто-то там уже есть, и, похоже, это русский корабль.
— Ну-ка! — Огден, не спрашивая позволения, завладел трубой и приложил ее к глазам. Вот так черт! В тени гор на устье Стикина действительно стоял корабль под русским флагом, кажется бриг, с подвязанными парусами.
— Это что еще за фокусы! — процедил Огден и завершил фразу крепким проклятием. — Что ж, подойдем ближе, побеседуем!
Когда суда разделяло около полумили, обнаружился еще один сюрприз. На мысу острова, против устья реки, возвышался редут, обнесенный частоколом с двумя сторожевыми будками. Близ него суетились вооруженные ружьями люди.
— Дай салют, Джо, в честь нашего прибытия, — хрипло приказал Огден, — и ставь корабль на якоря. Придется с ними разобраться.
На выстрел «Дриада» прозвучал ответный залп с русского корабля.
Огден сел в спущенную на воду шлюпку и велел матросам грести к русскому судну. Оттуда тоже спустили шлюпку, и они сближались.
Проклятье, негодовал Огден, когда же они успели построить здесь форт? Он хорошо помнил содержание русско-английской конвенции и понимал, что, опередив его с заселением на реке, русские могут запретить подниматься вверх по Стикину.
Шлюпки сошлись на расстояние, позволявшее вести переговоры. Сидевший на корме поднялся. Он был в украшенной эполетами форме офицера российского императорского флота, долговязый, с пушистыми бакенбардами на худощавом лице. На ломаном английском представился: командир брига «Чичагов» лейтенант Зарембо.
— А кто вы и зачем здесь? — довольно резко потребовал Зарембо.
Питер Огден, обуздав переполнявшую его ярость, сообщил свое имя и что он главный торговец Компании Гудзонова залива. Руководством компании ему поручено пройти вверх по реке и построить там торговый пост. Согласно конвенции, напомнил Огден, английским судам разрешается проходить по рекам, впадающим в море на русской территории.
В ответ русский офицер опять забубнил что-то невразумительное на непонятном Огдену английском и дважды выразительно ткнул пальцем на постройки редута.
— Я не понимаю! — нараспев, свирепо прорычал Огден, и тогда Зарембо дал команду матросам подойти к английской шлюпке. Перегнувшись через борт, он протянул англичанину заранее заготовленную бумагу, в которой наспех было проставлено число. Огден не без труда прочел: «Дано 18 июня 1834 г. на бриге Колумбийской компании м-ру Огану (имени-то правильно написать не может, и название компании переврал, мысленно чертыхнулся Огден) на реке Стикин. На основании Конвенции я запрещаю торговать с жителями реки Стикин, которые имеют здесь свои поселения. Руководствуясь инструкциями, полученными от главного правителя барона Врангеля, я запрещаю входить в реку Стикин».
Сию грубую дипломатическую ноту венчала неразборчивая подпись.
Питер Огден с ненавистью уставился на лицо ее подателя: ему показалось, что в глазах русского скользнула издевательская усмешка. Едва сдерживаясь, чтобы не схватиться за пистолет, Огден скомандовал грести назад, к «Дриаду». План дальнейших действий не мешало бы обсудить с капитаном корабля.
Пока на реке Стикин Питер Огден безуспешно пытался решить свои проблемы с неуступчивым лейтенантом Дионисием Зарембо, в Ново-Архангельске жизнь шла своим чередом, один за другим приходили с товарам корабли американских купцов. Первым пожаловал на «Дайане» шкипер Литл[39], чья неказистая внешность вполне отвечала его фамилии. За ним прибыл с Сандвичевых островов представитель базирующейся в Гонолулу процветающей фирмы Уильям Френч, и ему Фердинанд Врангель посчитал необходимым уделить более серьезное внимание. Френч, в отличие от большинства американцев, был заинтересован получить в обмен на привезенные им товары отнюдь не меха, а производимы в столице Русской Америки строительные материалы, рангоутное дерево, гребные лодки. Такого рода сделки главному правителю русских колоний представлялись весьма перспективными.
К тому же, ознакомившись с местной верфью, Уильям Френч оценил ее столь высоко, что решил закупкой гребных лодок не ограничиться и пожелал, если это воз можно, произвести на ней ремонт своего корабля и заново покрасить судно. Когда работа была завершена, американец заявил радушно принимавшему его хозяину что в благодарность за гостеприимство и в память об очаровательной супруге главного правителя он просит написать на борту корабля новое имя — «Леди Врангель».
Отплытие из Ново-Архангельска Уильям Френч отметил торжественным обедом на борту переименованного корабля с участием четы Врангель. Разговор завязался вокруг положения на Сандвичевых островах. Два визита в этот райский уголок земли во время кругосветных плаваний оставили у Фердинанда Петровича яркие по силе впечатления, и его живо интересовали все перемены там. Из предыдущих бесед с Френчем он уже узнал, что после смерти два года назад всесильной регентши Каахуманы, вдовы короля Камеамеа, бразды правления наконец-то взял в свои руки младший сын великого воина — Камеамеа III.
— На островах по-прежнему бывает много китобойных судов? — отпивая сладковатое французское вино, спрашивал Врангель.
— О, да, — подтвердил Френч, — хотя в прошлом году их заходило меньше, чем прежде. Говорят, за китами приходится идти все дальше, теперь уже и в Берингово море. А вы, кстати, не пробовали освоить этот промысел? Он весьма выгоден, и те, кто им занимаются, делают большие деньги.
— Опыт был, — подтвердил Врангель, — с помощью нанятого на службу в компанию вашего земляка-гарпунера. К сожалению, он оказался мало удачным. Может быть, и гарпунщик был недостаточно искусным, да и наши промышленники как-то не смогли приспособиться к такой охоте. Так что все идет, как и встарь: служащие в компании алеуты подкалывают китов, заплывая в стадо на своих легких байдарках.
— Какое мужество! — подивился Френч. — А как же они буксируют их к берегу?
— Им это и не надо делать. Волны выкидывают туши обессилевших китов на берег.
— Хорошо, что у вас есть такие охотники, но труд китобойцев все же производительнее.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся Врангель и свернул разговор на другую тему: — В этой части американского континента мы сталкиваемся с довольно острой конкуренцией и ваших соотечественников, и англичан. Каждому хочется опередить другого и первому закупить или обменять меха, промышляемые туземцами. А как обстоят торговые дела на Сандвичевых островах? У вас есть соперники, или американцы уже полностью монополизировали тамошнюю торговлю?