Не мог не заметить ему: «Удивительное совпадение взглядов! В бытность службы в Америке и у меня создалось об этой нации и перспективах наших взаимоотношений точно такое же мнение».
Точка зрения правительственных ревизоров возымела свой эффект, и после долгих дебатов общее собрание Государственного совета признало сохранение Российско-Американской компании весьма желательным, и это мнение было утверждено Александром III. Срок привилегий компании был вновь продлен на двадцать лет. Акционеры ликовали. Казалось, что все страсти позади.
Иногда до него доходили из Америки согревавшие сердце известия о новых славных деяниях служащих компании. Так, в 1863 году креол Иван Лукин, сын Семена Лукина, сумел с группой индейских торговцев подняться от компанейской фактории Нулато в верховья Юкона вплоть до английской фактории Форт-Юкон, осуществив мечту нескольких главных правителей Русской Америки. Это значило, что исследование глубинной части Аляски продолжалось, все заметнее становился русский след на этой земле.
Но пока ветераны компании пребывали в спокойствии, полагая, что надвигавшаяся буря миновала их, события подспудно развивались своим чередом, уже шли, оказывается, тайные переговоры представителей России с правительством Соединенных Штатов об уступке Аляски, и, как выяснилось позже, далеко не последнюю роль играл в них российский посланник в Вашингтоне Стекль. Непонятна была спешка, причины, подстегнувшие переговоры. Может быть, золото, которое в разных местах уже находили на Аляске? Но самые крупные его признаки были обнаружены на реке Стикин, выше двухсот верст от устья, то есть на английской территории. Однако сообщалось, что число золотоискателей, бродящих в поисках золота близ границ русских владений, уже, по самым скромным подсчетам, переваливает за несколько сотен, и кое у кого определенно был страх, что ежели золото найдут в большом количестве, то никто не будет смотреть, на чьей территории оно лежит, и вслед за старателями с их лопатами и промывочными лотками в русские владения могут вторгнуться и солдаты, чтобы защитить золотоискателей от русских и попутно взять эту землю силой.
Финал для многих, и для него тоже, наступил неожиданно, из сообщений газет и телеграфных агентств. Вначале это походило на слухи, что, мол, Соединенные Штаты купили русские земли в Америке за 7 миллионов долларов. Затем слухи стали подтверждаться официальными источниками. Тревожно забили в набат патриотические издания. Запомнилась статья, опубликованная в газете «Голос». Лиха беда начало, негодовал автор, и если сегодня продают, по слухам, Николаевскую железную дорогу, а завтра американские колонии России, то чего же, в таком случае, ожидать послезавтра? Начнут продавать Крым, Закавказье, Остзейские губернии? Добра-то, мол, у России еще много, и за охотниками позариться на него дело не станет. Вспомнили в статье грубую ошибку и нерасчетливость при уступке колонии Росс на берегу золотоносной Калифорнии. И что же, опыт этот ничему не научил, делаем еще большую ошибку? Аляску-то с колонией Росс не сравнить. И неужто можно так пренебрегать чувством народного самолюбия, чтобы жертвовать им за несколько миллионов долларов? И неужели трудами Шелихова, Баранова, Хлебникова и других самоотверженных людей русских должны теперь воспользоваться иностранцы и собирать взращенные ими плоды? Нет, заклинал автор, как некоторые говорят «Чур меня!», отказываемся верить этим нелепым слухам.
Однако это не было слухами, уже и правительственные издания подтвердили сенсационную новость. С серьезным опозданием, но в правительстве все же вспомнили, что надо бы известить о продаже Аляски и компанию, которой эта новость касалась в первую очередь. В главном правлении компании, куда он зашел тогда обсудить, что же делать дальше, был траур. Спросил коллег-акционеров, не было ль указания от правительства сообщить новость главному правителю колоний князю Максутову[54]. Ответили: «Нет, Фердинанд Петрович, не было». — «Так пора самим запросить такое разрешение сообщить Максутову о продаже трансатлантическим телеграфом». Тут же сел и написал запрос на имя министра финансов Рейтерна. Ответ был получен скоро: «По соглашению с министерством иностранных дел разрешаю в. пр-ву уведомить главного правителя российско-американских колоний о заключении с Соединенными Штатами трактата об уступке им колоний». На той же депеше от Рейтерна, передавая ее для исполнения, пометил: «Депешу кн. Максутову надобно отправить тотчас же. Пришлите мне ее на просмотр».
А осенью того же года, в октябре, князь Максутов с прибывшими из России специальными уполномоченными осуществил в Ново-Архангельске тягостную церемонию официальной передачи русских владений в Америке представителям Соединенных Штатов. И вместо спущенного русского флага был поднят флаг новых хозяев этой земли.
Так и кончилась Русская Америка. Но русский след на этой земле стереть невозможно. Он должен жить и в укоренившейся там православной вере, в именах крещеных туземцев, в названиях заливов, рек, гор, островов...
Вернувшись в дом, Врангель разделся в прихожей, передал пальто и фуражку встретившей его пожилой экономке. Та предупредила:
— Приходил почтальон, Фердинанд Петрович. Принес пакет. Я положила его в вашем кабинете.
Пакет был от старого друга, сподвижника по Русскому географическому обществу Карла Бэра[55]. Нетерпеливо надрезал бумагу, достал присланный журнал — последний, только что вышедший номер «Известий Русского географического общества». Прочел короткую сопроводительную записку Бэра. А вот и его статья в журнале — «Несколько слов по поводу новооткрытой Врангелевой земли». Тема знакомая. Еще с начала года в научных изданиях появились публикации по поводу полярной земли, открытой в Ледовитом море американским китобоем Лонгом, которой охотник за китами дал имя Врангеля. Самого сообщения удачливого американца видеть не довелось, но судя по некоторым выдержкам из других изданий, это была именно та земля, которую по наводке чукотских старейшин они упорно искали вместе с Козьминым и Матюшкиным.
Новость, что кому-то невзначай повезло, вызвала двоякое чувство. Шел-шел на своем китобойном судне, и вдруг на горизонте земля, которую другие, рискуя жизнью, искали годы! Но в географии такое случается. Конечно, очень приятно, что Лонг вспомнил о тех, кто имел гораздо большее право открыть эту землю, и отдал им дань памяти. Однако, узнав об открытии, тут же заявили о себе и злопыхатели. Среди них австрийский профессор Фердинанд Гохенштеттер, президент Венского географического общества, и особенно немецкий географ доктор Петерман. Опубликовав сообщение об открытии Лонга в издаваемом им ежемесячном журнале, Петерман посетовал, как неудачно назвал американец новооткрытую землю именем Врангеля. Мол, сам-то Врангель более всех сомневался в существовании на севере земли, когда-то виденной казаком Андреевым, и потому было бы более справедливым назвать открытие «Землей Андреева».
Да потрудился ли Петерман, негодовал Врангель, прежде чем делать такие заключения, хотя бы заглянуть в его труд, посвященный поискам земли, лежащей в Ледовитом море?
Но почитаем, что же написал уважаемый академик Карл Бэр по поводу открытия Лонга и измышлений Петермана.
Правильно, Бэр все ставит на свои места. Напоминает, что на приложенной к описанию своего путешествия карте Врангель указал в море землю с припиской: «Горы видятся в летнее время с мыса Якан» — именно в том районе, где и обнаружил землю Лонг. А казак Андреев, подчеркнул Бэр, будто бы видел землю много западнее — к северу от устья Колымы.
Бэр посчитал нужным напомнить и то, что сведения о земле к северу от мыса Якан были получены экспедицией Врангеля лишь в последний год его пребывания в Сибири и он ходатайствовал перед адмиралтейством о разрешении продолжить экспедицию еще на два года, чтобы, устроив склад провизии на мысе Якан, возобновить поиск земли, в существовании коей не сомневался, и наконец-то отыскать ее. Но предложение это не было принято. «Отсюда ясно, — заключил Бэр, — что капитан Лонг, назвав открытую им землю именем барона Врангеля, воздал сему последнему вполне заслуженную честь».
54
Князь Максутов, Дмитрий Петрович — последний главный правитель Русской Америки, участник официальной передачи Аляски США после ее продажи Россией.
55
Бэр, Карл Максимович (1792—1876) — русский естествоиспытатель, основатель эмбриологии, с 1828 г. — академик, с 1862 г. почетный член Петербургской АН. Участник ряда географических экспедиций, один из учредителей Русского географического общества.