Хелстрем иронично улыбнулся, но обруч принял безропотно. Достал из внутреннего кармана мундира конверт, переложил в комбинезон, закинул рюкзак за спину и надел обруч, закрывая глаза. А я оцепенела, не в силах оторвать взгляд от кармана, где спрятался конверт. Инквизитор говорил о посылке, которую требуется отправить в конфедерацию. И я себе почему-то представила эдакую бандероль. Но при себе у него ничего похожего нет. Зато есть конверт.
Поршень мне в выхлоп, это и есть секретные сведения, украденные у империи? В голову вдруг стукнула потрясающая своей простотой и подлостью мысль. Если я верну эти сведения тайной полиции, я смогу выторговать свою свободу, как медиума!
Завороженная открывающимися перспективами, я подхватила всегда собранный «тревожный чемоданчик» — мешок со всем необходимым для спешного побега. Закинула туда же «не подарок» Шпильки, надела мехаскелет и комбинезон, сунула за пояс «Уэбли», а в нагрудный карман опустила скальпель. Поджав губы, перевела взгляд на инквизитора. Он безоружен и слеп. И, похоже, доверчив, как агнец божий. Грех таким случаем не воспользоваться! И плевать, что отчего-то поджимается задница.
Я выключила свет, вывела святошу из клиники и закрыла дверь. Поднялась по лестнице, толкая его перед собой и отпихивая бродячих котов. В унисон отметила, что починить динамо-машину и мигающий свет уже, видимо, не судьба. Наверху, к моему вящему неудовольствию, нас поджидала Шпилька. Клиентов у нее сегодня что ли недостаток? Мне и так дерьмово, не хватало только моральных нотаций от куртизанки.
— Куда направляетесь? — ее взгляд впился в обруч на голове мужчины.
— Хелстрем потребовал отвести его к Бартоломью, — дипломатично ответила я недрогнувшим голосом, минуя ночную бабочку. И не солгала, между прочим. Хелстрем ведь потребовал? Потребовал. А собираюсь ли я удовлетворять это требование, никто не уточнял.
Ну не должна я его отводить к Барти! Потому что тогда потеряю шанс на спасение. Будто я не знаю, что Буревестник будет только рад поспособствовать утечке государственной тайны заграницу. Заветный конверт я больше не увижу, потому что контрабандист однозначно встанет на сторону оппозиционера. Значит, топаем прямо в Бюро общественной безопасности Анталамории.
— Я не требовал, я попросил, — уточнил инквизитор, когда мы беспрепятственно свернули на соседнюю улицу. Только вот вела она не в сторону трущоб.
— Ты явно не умеешь просить, — саркастично фыркнула я, вспомнив категоричное условие о войне Лиги антиимпериалистов с контрабандистами.
— Ты просто не знаешь, как я умею требовать, — с хрипотцой заключил Хелстрем уже знакомой замогильной интонацией, от которой у меня волосы встали дыбом. — Ведь, если бы я не попросил, а потребовал отвести меня к Буревестнику, ты не посмела бы даже подумать о том, чтобы сдать меня тайной полиции.
Так, ладно, беру свои слова назад. Он отнюдь не так прост, как кажется. И разведчик из него что надо. Не знаю, догадался ли он, куда я его веду, или это блеф, но цели своей он достиг. Я усомнилась в правильности своего решения. Толкнув его в переулок, я сдернула со слишком умной башки обруч и вперилась в чернильные раскосые глаза.
— Ну, давай, заставь меня изменить свое решение.
— Я уже заставил, — с виноватой улыбкой развел руками Хелстрем. — Ты ведь уже передумала, док.
— Как ты…
— Ты не заземлила меня ударом по затылку. Если бы ты была уверена, что тебе нужен конверт, так и поступила бы едва узнала, что я расколол тебя.
Мне стало отчетливо не по себе. Впервые встречаю человека, который читал бы меня лучше, чем я сама. А я его еще не воспринимала всерьез! И кто тут теперь наивный?
— Что-то мне подсказывает, что заземлить тебя у меня все равно не получилось бы, — нервно скопировала я его инсультную улыбку.
— Не получилось бы, — добродушно пожал плечами Хелстрем и, пятерней зачесав длинноватые патлы, миролюбиво предложил. — Я могу помочь тебе убедиться в правильности решения не сдавать меня тайной полиции, если пожелаешь.
— Пожелаю, — буркнула я, просто чтобы выяснить, какие еще козыри у него припасены в рукаве.
— Бобби не торгуются, док. Они просто берут то, что считают принадлежащим империи. А экстрасенсы, даже если возвращают украденные секретные сведения, остаются собственностью государства.
Стоило прислушаться к своей заднице. Хелстрем назвал меня просто экстрасенсом, но думаю, ему удалось распознать во мне медиума. И пусть он ничего не требует, но это не отменяет факта, что теперь у него в руках мощнейший рычаг давления на меня. Я почти физически ощутила, как захлопывается капкан.