Пока Шест увязывал огромную вязанку, нас беспокоили дважды – на две и на пять целей. И лишь в последней группке встретился чахлый сухостой – без адхары, да и вида отвратного. Чисто мумия, забывшая умереть. Значит все же большинство просто отожрались – и лучше бы версия сработала. Если присутствует некий зональный эффект… Додумать не успел, тощий погрузил вязанку на хребет и стал напоминать непонятное мифическое чудище. «Горбохер» - толкнулась шальная мысль и я поморщился. Меня кроет что ли?
-Пройдем дальше по галерее, -тихо сказал я, переступая останки. Едва не поскользнулся, ткнувшись плечом в стойку. А ведь мышечный храм опять побаливает. И функция тревожится…
Второй этаж не привнес в пилигримский быт ничего полезного. Было что взять, не спорю, Крысу бы просто осчастливило, но мы пока повременим. Поставим отметочку, расспросим фермерских, уточним, наметим…
На третьем этаже забрели в непонятный коридор технического плана – для разнообразия. Нашли две оторванных правых руки и застарелые подтеки крови среди намешанного мусора… Намек, не намек, но мы аккуратно сдали назад… А потом я понял почему торговые сухие так странно себя ведут. Тупо боятся, реагируя, только когда мясная закуска совсем обнаглеет и сорвет инстинкты… А то чего, они боятся выступило к нам из дальнего сумрака коридора.
Здоровая хрень. Двигается на кортах, вскрытые мышцы мерзко шевелятся при движении. Череп поломан, отчего один глаза выпучен огромным яблоком. И челюсти на загляденье – тупо ковш. А тенденция нехорошая – на лицо явная мутация под адхарами, которые мы жрем.
Рык ударил точно набат.
-Бросай! – Рявкнул я, не успевая подумать.
Тощий сообразил – крутанул и засадил вязанку в бросившуюся тушу. Мой прыжок совпал с ударом – жопой вспахал обломки и подъехал под вскинувшуюся тварь, что ошалело мотала башкой. Вдавил спусковой от души -на рефлексе, и горячие гостинцы зашли от паха до грудины. Резко запахло пороховыми…
-А… - Тощий замер с вытянутой рукой.
У стены на сколе подвис огромный отстреленный член. Черная слизь из вскрытого брюха выплеснулась мне на лицо, сухо щелкнул боек…
-Бей! – Я загнал внутрь короткий рвотный спазм и рывком ушел из-под агонизирующей туши. Потратил патроны, сука… и очередь сильно напоминала паническую. Но в подобном случае можно, да?
Тощий не подвел. С воплем отработал колуном - раз, второй… Голова твари отпала, но тело продолжало содрогаться. Перекатившись, я ухватился за руку Шеста и был воздет. Две или три минуты постояли, надсадно дыша. Туша дергалась.
-Это. Не. Нормально, -по частям выдал костлявый.
-А что она делала в коридоре? – вступил я в диалог. В сумраке трудно различить детали, но если там логово…
-Предлагаешь глянуть? – Шест нездорово оживился.
-На чем-то же сука возмужала…
Над трупом, точно по команде развернулся коричневатый шарик гео. И следом, без промедления – две аквы. Крупные. Радующие глаз. Я несколько скомкано перезарядил АК. Взял с собой только один запасной магазин, только один… И стоп. Выпусти приклад, Джимми, соберись…
-У меня пузырьки заканчиваются, - огорченно протянул Шест.
Я осторожно двинулся по коридору. След привел к неприметной железной двери, вроде бытовки, где обслуживающий персонал отдыхал от дежурных улыбок. Таких дверей вдоль прохода еще пяток, но у порожка этой щедрые мазки крови… Замка не видно, ручка погнута. На толчки подергивания дверь не откликнулась. Уже интересней.
-Не стесняйся, - сделал приглашающий жест Шесту.
Он пнул. Даже завидую… Дверь вогнуло и с коротким металлическим лязгом откинуло. Запор присутствовал – кто-то закрылся изнутри. Напахнуло пропастиной… Жмур – у дальней стены, привалился в позе крайней усталости. Ноги разведены, голова свесилась, правая рука оторвана, а левая пристроилась между ног. Походу успел закрыться от тварей и преставился. Мужичок невзрачный, увидишь не запомнишь. Рядом рюкзак, перемазанный кровью… Я приблизился.
-Зона взяла, - хмуро сказал Шест, прицениваясь к поклаже мертвеца.
-Это да… - Я прочитал надпись, криво выведенную кровью между ног трупа. «Гони Валентина…». Последнее «а» смазано в посмертии.
-Охренеть. – Тощий выпучил глаза на содержимое рюкзака.
Консервы. Двадцать семь банок. Бельишко, полезная мелочевка не в счет. А вот каша с мясом… Двадцать семь экземпляров счастья. Согласен с Шестом - нам свезло. И такое везение надо бы унести по хорошему – без криков и надсадного напряжения, когда считаешь сантиметры до спасения… Что ж ты делаешь память, зачем сейчас? Я сосредоточился на полупустом объеме комнатенки – ничего интересного, могу еще прибрать швабру, но воздержусь. Простые действия, простые мысли… Вернулась концентрация и отголоски спокойствия.