-Надеюсь вода? - спросил для затравки. Больно уж тоскливый вид у служаки.
-Пошел нахер, - прозвучало скучно, без искорки. – Куда в одну харю?
-В одну чего? - переспросил. Изучил безответную мимику охра и пожал плечами: -Смерть твою поищу.
-Пошел нахер.
-Дважды что ли?
-Значит, ответа не будет, -констатировал мужчина и потер лысину. С чувством потер, на эмоциях. Прям заполировал. – Ну и вали.
-А чего не зашел? – Я усмехнулся, притирая багор к черному росплеску крови в дорожной пыли. – Вопросы пропали?
Луза с неким фатализмом изучил городские трущобы, полные теней, и махнул рукой:
-Подумал и понял – нахер. Куда я денусь, а?
-Чет с лексиконом у тебя беда. Члены мерещатся?
Я хмыкнул и воспоследовал за суровой отмашкой собеседника. Меня направляли. Куда? Ответ озвучивать не надо. Двинулся потихоньку, избавляясь от наносного - потрепался с постовыми и хватит.
Ходьбы на полчаса – до бетонного зуба расколотого жилого дома. Площадка рядовая и ничем не примечательная – одна из многих, сотворенных катастрофой. Обломок инфраструктуры, который мне подходит, потому как слышу искомое.
Клекот, щелканье и неверный шаг.
В небольшом проулке толкалась шестерка сухостоя. Оборванные замызганные тела, слепо бьющиеся о кладку и оставляющие черную роспись. Середнячок, без претензий на эксклюзивность.
Но все же сколь отлично наполнение маршрутов – на походе к метрострою тварей выискивали чуть ли не шаманством. А к строй-маркету – пожалуйста, невовремя пернул и отгреб.
Я достал ножи. Добавить нечего, если только полоснуть заглавными буквами и наставить мысленных точек. Шаг и шаг, лицо, помимо воли сложилось в нечто злобное и отрешенное. Говорю же, свело.
Хочу. Сука. Пообщаться.
Твари почуяли живое и разом повернулись, шаркнув по камням, -подались вперед на крохотный шажочек. Медленно, упыри.
Два скользящих движения с уклонением – от стенки к стенке, чтобы раскачать тела. На выдохе удар под подбородок первой бросившейся твари, пропустить хищную отмашку. Сложившись гармошкой, припал к потрепанной конечности сухого и надломил. Треск, что музыка, сука. Осевшее тело подловил на рассекающем взмахе.
Пинок жадному тельцу, тычок плечом, закрывая сокровенное. Мясо откачнулось кеглями, путая мертвое – столкнулись конечности и кости, слиплись загнившие раны. Сверкнула сталь, еще раз.
Одну грязно-седую голову подловил на клацающем хрипе и прибил к стенке. Расплескало. Корпусной удар и следом рассечение связок – шок уже не вызвать, но маневренности лишу.
За куртку схватили жадные пальцы, потянули… Патетично высказываться не стал - не в жилу. Вдох, выдох. Продернув упырину с помятой троечкой груди, отвесил пинка и отработал по глазницам близкого противника.
Кость на кость, суки. Контакт и яростная сладость, что так мило течет. Руки по локоть в грязном и жидком, но мне мало. Удар, уход, смена позиционного вектора и на асфальт влажно шлепнулась требуха.
Завершение маневра. Вокруг оседали тела, последнее -подвисло горлом на ноже, медленно вспарывая трахею.
Я прислушался к себе и отчасти к нежданному постояльцу моего мясного храма. Функция поняла верно и на всех диапазонах транслировала умиротворение, точно ладошкой гладила по непокорным вихрам – милый Джимми, окстись, падла, мир, дружба и никто не уйдет обиженным.
-Как насчет джаза, железная? – спросил у тел.
Ответа нет. Проулок напоминал адское пристанище мясника. Но мне полегчало. Бегло вытерев руки и ножи куском оторванного подола, скупо улыбнулся. Инструктора надеялись, что джаз меня успокаивал, как и большинство призраков-фантомов. Ошиблись.
В тенях стен блеснули три зеленых искорки. Зачтем и примем от щедрот Оси. С блистерами для био надо что-то решать. Универсальные сборщики отлично справляются с штатными адхарами, а вот для био, при моем подходе к добрососедству, надо бы присмотреть тару побогаче. Но это так - на остатках озабоченности.
Подобрав багор, я заглянул в пролом торцевой облицовки и оценил степень внутренней запущенности найденного здания. Этажа до третьего заберусь, если смело брошу тело на плетение арматуры. Перекрытий в достатке, есть где прижать зад и осмыслить.
Классический уголок разрушенной комнаты – сквозь разломы плит видны развалы улиц и бетонные оползни, что тянутся в бесконечность. На полу картонная труха, щепа и мелкий щебень. Чуть ближе к провалу темнели остатки пластикового паркета. Обветшалые желто-серые стены выступали тоскливым ровным фоном.