— У него только небольшой синяк. Но знаете, он всегда носит за поясом этот страшный пистолет, и все могло кончиться очень плохо. А он такой славный. Прямо не знаю, что бы со мной было, если бы не он.
— Где он сейчас?
— Спит, наверное, — ответила она. Я заметила, как искусно она уклонилась от прямого ответа. — Если вы объясните, как с вами связаться, я передам ему, чтобы он вам перезвонил.
— У него есть номер моего пейджера, — ответила я.
Молчание миссис Стайнер ясно говорило: она поняла, что я не доверяю ей.
— Ну да, конечно. Разумеется.
После нашего разговора я никак не могла уснуть и наконец набрала пейджер Марино. Через несколько минут телефон зазвонил, но не успела я дотянуться до него, как он тут же умолк. Я соединилась с портье.
— Вы переводили сейчас звонок в мой номер?
— Да, мэм. Видимо, на том конце повесили трубку.
— Не знаете, кто звонил?
— Нет, мэм. К сожалению, не имею ни малейшего понятия.
— Мужчина или женщина?
— Женщина. Спрашивала вас.
— Спасибо.
Стоило мне полностью осознать произошедшее, как сон у меня пропал окончательно. Я увидела Марино спящим в кровати Денизы. Срабатывает его пейджер, лежащий на тумбочке, и в темноте к нему тянется рука — ее рука. Миссис Стайнер видит высветившийся номер, идет в другую комнату и набирает его. Узнает, что звонили из отеля «Хайятт» в Ноксвилле, спрашивает меня, удостоверяется, что я действительно там. Портье переводит звонок в номер, но она кладет трубку. Ей не нужно было говорить со мной, она просто хотела узнать, где я нахожусь, и ей это удалось. Проклятие! От Блэк-Маунтин до Ноксвилла всего два часа езды. Ну не приедет же она сюда, успокаивала я себя, но мне никак не удавалось стряхнуть охватившую меня нервозность. Я сама боялась невольно закрадывавшихся в голову мыслей, которые уводили меня куда-то в темноту.
Едва рассвело, я снова взялась за телефон. Первым я набрала номер детектива Макки. Судя по его голосу, мой звонок вырвал его из крепкого сна.
— Это доктор Скарпетта. Извините, что так рано, — начала я.
— А… минутку. — Он откашлялся. — Доброе утро. Хорошо, что вы позвонили. У меня есть для вас информация.
— Чудесно, — с облегчением произнесла я. — Я как раз надеялась на это.
— Итак. Габаритные фонари вашего «мерседеса» изготовлены из метилакрилата — как и большинство сейчас, но нам удалось установить, что собранные вами фрагменты действительно подходят к разбитому габариту, который вы сняли с машины. Кроме того, на одном из осколков сохранился логотип, подтверждающий, что он принадлежал автомобилю этой марки.
— Отлично, — сказала я. — Все как мы и предполагали. А что насчет стекла от фар?
— Тут дело обстояло сложнее, но нам повезло. Мы проанализировали осколки и по коэффициенту преломления, плотности, форме, логотипу и так далее установили, что они принадлежат «Тойоте-инфинити J30». Таким образом сузилось и количество вариантов с краской. Выяснилось, что среди таких моделей есть одна бледно-зеленого окраса под названием «бамбуковый туман». Одним словом, доктор Скарпетта, в ваш «мерседес» въехала «Инфинити-J30» выпуска девяносто третьего года, оттенка «бамбуковый туман».
— О Господи, — в полном шоке и недоумении пробормотала я. По телу пробежали мурашки.
— Вам знакома такая машина? — удивленно спросил Макки.
— Не может быть! — А я-то обвиняла Кэрри Гретхен. Угрожала ей! Моя правота казалась мне неоспоримой.
— Вы знаете кого-то с машиной, подходящей под описание? — спросил он.
— Да.
— Кого?
— Мать одиннадцатилетней девочки, убитой в Северной Каролине, — ответила я. — Я занимаюсь этим делом и несколько раз встречалась с ней.
Макки молчал. Я понимала, что мои слова звучат полным бредом.
— В день аварии ее не было в Блэк-Маунтин, — продолжала я. — Она якобы ездила куда-то в северную часть страны навестить больную сестру.
— На ее машине остались бы следы столкновения, — заметил он. — Хотя если аварию действительно подстроила она, автомобиль наверняка в ремонте. Или уже отремонтирован.
— Однако можно ведь сличить краску с ее машины с частицами, оставшимися на «мерседесе», — сказала я.
— Будем надеяться.
— Есть какие-то сомнения?
— Если машину не перекрашивали и она осталась такой же, какой сошла с конвейера, не факт, что у нас получится. Сейчас большинство производителей применяют новую технологию: первой на кузов наносится прозрачная основа из полиуретановой эмали — так дешевле, а цвет получается ярче. Но при этом уменьшается количество слоев, а именно их последовательность определяет уникальность окраски.