И животные отправились на луг начинать уборку сена, а вернувшись вечером, заметили, что молоко исчезло.
Глава 3
Сколько пота пролили они, убирая сено! Но все старания были вознаграждены - урожай оказался еще богаче, чем они надеялись.
Труд был нелегким: все инструменты предназначались для человеческих существ, а не для животных - любое орудие было устроено с расчетом на свободную пару конечностей, а ведь ни одно животное не могло работать, стоя на задних ногах. Но замечательная изобретательность свиней помогла избежать всех трудностей. Что же касается лошадей, то, зная каждый дюйм поля, они сумели справиться с косьбой и уборкой сена куда лучше, чем это когда-нибудь удавалось Джонсу и его людям. Свиньи хоть и не работали физически, направляли и досматривали труд остальных. Было вполне естественно, что, владея высшим знанием, они приняли на себя руководство. Боксер и Люцерна сами впряглись в косилку и грабли (никаких уздечек и вожжей теперь, конечно, не требовалось) и двигались безостановочно, делая круг за кругом, а свинья, шагая за ними, призывала: "Эгей, товарищи, вперед" или: "Гоп-гоп, назад, товарищи!" - смотря по тому, что требовалось. И все животные, до самых ничтожных, трудились над ворошением сена и сбором его в копны. Даже куры и утки сновали взад и вперед под палящим солнцем, перенося в клювах маленькие пучки травы. В итоге уборка была закончена на два дня раньше, чем при Джонсе. К тому же урожай оказался богаче, чем когда-либо. Ничто не пропало - куры и утки высмотрели и собрали все, до последнего стебелька. И ни одно животное не украло ни одну-единственную жвачку. Все лето работа на ферме шла, как часы. Животные были счастливы. Такого счастья они никогда себе не представляли. Каждая частица пищи составляла остро осознанное наслаждение, ибо это была их собственная еда, своим трудом и для самих себя добытая, а не та, что скупо отмерялась им рукой хозяина. Теперь, когда не было этих паразитов - людей, еды для всех стало больше. И отдыхать удавалось дольше, несмотря на неопытность большинства работающих.
Много трудностей испытывали животные. Так, к осени, когда они убрали пшеницу, им пришлось вымолачивать ее по-старинке, ногами, выдувая мякину собственным дыханием - на ферме не было молотилки. Но свиньи с помощью своего разума и Боксер - с помощью своих громадных мышц - всегда выручали. Боксер заслужил всеобщее восхищение. Он и при Джонсе работал много, а теперь - за троих. Временами казалось, что всю работу на ферме выносил он один на своих могучих плечах. С утра до ночи он толкал и тащил грузы, всегда оказываясь там, где работа была всего тяжелее. С одним петухом Боксер условился, что тот будет поднимать его на полчаса раньше, чтобы он мог по собственному выбору сделать что-нибудь особенно необходимое до того, как начнется обычный трудовой день. Его ответом на любую проблему, любую неожиданную трудность было: "Работать побольше!". Таков был его личный девиз.
Каждый трудился по способностям. Так, куры и утки спасли для урожая пять бушелей пшеницы, подобрав рассыпавшиеся по земле зерна. Никто не воровал, никто не ворчал, что мало корма; почти совсем исчезли ссоры, драки, зависть, бывшие раньше привычными чертами жизни на ферме. Никто не отлынивал от работы. Во всяком случае, почти никто. Молли, правда, вставала по утрам неохотно, да и уходила с поля рановато на том основании, что нельзя же работать, когда тебе в копыто забился камень. Да и поведение кошки было странное. Все вскоре заметили, что как только начиналась работа, кошка исчезала неведомо куда. Она пропадала часами, появляясь с невинным видом лишь в часы кормежки да под вечер, когда работа кончалась. Но у нее всегда имелись столь убедительные мотивировки и мурлыкала она так нежно, что не верить в ее добрые намерения попросту было немыслимо. Старый Бенджамин, осел, казалось, совершенно не переменился. И после Восстания он работал все так же медленно и независимо, как и во времена Джонса, никогда не отлынивая и никогда не вызываясь добровольцем на дополнительную работу. О Восстании и его результатах он высказываться не пожелал, а когда его спрашивали, не стал ли он счастливее с исчезновением Джонса, Бенджамин отвечал лишь: "Ослы живут долго, ведь никто из вас еще никогда не видел мертвого осла", - и остальным приходилось довольствоваться этим загадочным ответом.
По воскресеньям не работали. После завтрака, который в этот день полагался на час позднее, приступали к церемонии, соблюдавшейся неукоснительно. Сначала - подъем флага. Снежок нашел на складе старую зеленую скатерть, принадлежавшую некогда миссис Джонс, и нарисовал на ней белой краской рог и копыто. Этот флаг олицетворял зеленые поля Англии, а рог и копыто означали будущее Республики Животных, которая придет на смену государству людей, когда власть человеческой расы будет окончательно свергнута. После подъема флага все животные шли в большой амбар на общее собрание, которое называлось Совещанием. Здесь обсуждались планы работ на будущую неделю, предлагались и обсуждались различные проекты, принимались решения. Как правило, предлагали свиньи. Другие животные умели голосовать, но собственных решений придумать не могли. Наиболее активными в обсуждении были всегда Снежок и Наполеон. Было замечено, однако, что эти двое никогда и ни в чем между собой не соглашались: какое бы предложение ни внес один из них, другой обязательно ему противоречил. Даже когда было решено, что маленькая лужайка за садом должна быть предоставлена тем животным, которые по старости уже не могли работать, - против этого возражать было невозможно, начался бурный спор о пенсионном возрасте для каждого вида животных. Совещание всегда заканчивалось пением "Звери Англии", а остальная часть дня посвящалась отдыху.
Бывшую кладовую в большой конюшне свиньи сделали своей штаб-квартирой. По вечерам они изучали здесь кузнечное дело, плотничали, осваивали другие необходимые ремесла - все по книгам, принесенным из большого дома. Снежок занялся также организацией животных, создавая группы, которые называл Анимальными Комитетами. В этом деле он был неутомим. Для кур он создал Яйценосный Комитет, для коров Лигу Чистых Хвостов. Комитет переподготовки диких товарищей был организован для приручения крыс и зайцев. Среди овец он затеял движение под лозунгом: "Дадим самую белую шерсть", и так далее. В том числе были учреждены курсы по ликвидации неграмотности. Но все эти затеи в большей части оказались несостоятельны. Так, попытки приручить диких животных провалились сразу. Дикие товарищи вели себя точно так же, как и раньше, и когда по отношению к ним проявляли щедрость, они попросту бессовестно пользовались ею. К Комитету Переподготовки присоединилась кошка и в течение нескольких дней работала очень активно. Однажды ее видели на крыше, где она вела беседу с ласточками, сидевшими в почтительном отдалении. Кошка объясняла ласточкам, что теперь все животные - друзья, и что любая птица может, если пожелает, сидеть на ее, кошкиной, лапе, как на жердочке. Но ласточки продолжали соблюдать дистанцию.
Зато курсы по ликвидации неграмотности пользовались огромным успехом. К осени почти все животные на ферме овладели до некоторой степени грамотой. Свиньи умели превосходно читать и писать. Собаки освоили чтение довольно хорошо, но кроме Семи Заповедей никакое чтение их не интересовало. Коза Мюриэль могла читать чуть лучше, чем собаки, и иногда по вечерам читала вслух отрывки из газет, найденные на мусорной куче. Бенджамин читал не хуже любой свиньи, но никогда не демонстрировал свое умение. И вообще, говаривал он, неизвестно, существует ли что-либо, достойное чтения. Люцерна целиком выучила алфавит, но складывать слова не научилась. Боксер дальше "Г" не продвинулся. Он вычерчивал в пыли, осторожно двигая громадным копытом, буквы А, Б, В, Г, а затем стоял, глядя на них, заложив уши, изредка встряхивая чубом, падавшим ему на лоб, и изо всех сил старался запомнить, что же дальше, но это никогда ему не удавалось. Правда, бывали случаи, когда ему удавалось овладеть буквами Д, Е, Ж, З, но к тому времени, когда он запоминал их, забывались А, Б, В, Г. В конце концов он решил удовлетвориться первыми четырьмя буквами алфавита и ежедневно, один или два раза, писал их в пыли, чтобы освежить в памяти. Молли категорически решила выучить те пять букв, из которых состоит ее имя. Она аккуратно выкладывала эти буквы из веточек, затем украшала свою работу цветами и любовалась, прохаживаясь вокруг. Все остальные животные дальше "А" не продвинулись. Оказалось, что овцы, куры, утки - словом, наиболее глупые животные, не сумели выучить наизусть Семь Заповедей. После долгих размышлений Снежок пришел к выводу, что Семь Заповедей могут быть сведены к одному изречению, а именно: "ЧЕТЫРЕ НОГИ ХОРОШО, ДВЕ НОГИ - ПЛОХО", так как здесь, по-видимому, содержался основной принцип Анимализма. Кто усвоит его прочно и глубоко, будет надежно защищен от человеческого влияния. Птицы сначала возражали, так как им казалось, что и они относятся к двуногим, но Снежок доказал им, что это не так: