— Давай потом, — поморщился он, и горячие ладони скользнули по моим обнаженным бедрам.
Соблазнительно. Даже под пристальным чудовищным взглядом я чувствовала, как внутри разгорается жар, приятной тяжестью разливается по телу. Наоборот, под взглядом монстра все ощущалось острее, будто собираюсь сделать что-то опасное и запретное. А если скажу — он разозлится. Не удивлюсь, если и вовсе прогонит, решит, что пора завязывать. Но молчать не могла. Я ведь виновата.
— Ладно, — вздохнул Тео. — Вижу. Говори, раз тебя это так тревожит.
И я сказала. Без подробностей, конечно, самое главное. Что Летти нас видела, и случайно вышло, что Криштоф знает, а Райли сама догадалась, но и в этом тоже моя вина. Вот теперь отвела взгляд, ожидая его реакции.
Тео не разозлился. Ни расспрашивать не стал, ни упрекать. Притянул меня к себе, в горячие объятья, по которым я целыми днями скучала.
— Не бойся. Я все улажу, обещаю. Все будет хорошо.
51
Надо было поговорить с Летти по-хорошему. Помириться, ведь она уходила злая до невозможности. Объяснить все как следует, она девушка романтичная, наверняка в конце концов меня поймет. Ну и выяснить, что она дальше собирается делать с моей тайной.
Но я никак не могла себя заставить, будто что-то держало. Находила себе десятки срочных дел и сотни отговорок. Вот прямо сейчас — никак не получится. Завтра. Или потом, когда-нибудь. Так за неделю и не смогла, лишь хватившись, что столько времени прошло, отправила с посыльным записочку. Ничего особенного, написала, что скучаю и надо бы увидеться.
Зато встречалась с Райли, как всегда, на заседании общества трезвости и вечеринке после. Эта не намекнула ни словом, ни взглядом, словно и не было никакой ссоры и того разговора между нами. Уделяла мне ровно столько внимания, сколько всегда, общалась на те же темы, что и обычно.
Встречалась с Тео, каждую ночь к нему приходила. Не спрашиваясь, а он больше не возражал. Вообще ничего не говорил, не выпроваживал меня под утро, позволял спать в его кровати, сколько вздумается. С того раза всегда ждал меня, если заставала за работой, то дома. Об одном лишь попросил: не приходить засветло, и не уходить, конечно. В тот момент я поняла, что люблю полярные ночи.
Мы много разговаривали, обо всем, что в голову взбредет. О моде в моем мире. О спорте тут и там. О существах, на которых он охотится, и загадках природы, исковерканной магией. Даже о войне, хотя подробности своей работы он все же умалчивал. Сказал только, что это было очень жестоко с точки зрения обывателя, но в военное время в принципе много жестокости. И воспринимается она иначе, тут ведь важно, с какой стороны посмотреть.
— Никогда такого не понимала. Жестокость и есть жестокость, с какой стороны не смотри. И с поговоркой, что победителей не судят, тоже не согласна, — доказывала я, а он слушал со скептической полуулыбкой. — Тем более, ты ведь вроде как был на стороне победителей, за что же тебя так? Или под шумок чем-то незаконным занимался?
— Милая моя, для меня тогда не было ничего незаконного. Более того, самые нашумевшие эксперименты, те, которые осудили как преступление против человечества, проводились как раз по поручению государственных служб. Хотели идеального солдата вывести. Без страха, равнодушного к боли, абсолютно преданного, со способностями, превышающие норму во много раз.
Вообразив это искусственно созданное совершенство, я содрогнулась. Какое счастье, что исследования завершить не получилось, и подобную магию запретили. Тут было бы даже не восстание машин, а кое-что похлеще. Ведь эти «терминаторы» остались бы людьми, со всеми страстями и пороками. Научились бы воспроизводить себе подобных, упразднили бы старых, несовершенных, за ненадобностью…
— Ты тоже меня осуждаешь? Боишься? — уловив эмоциональную окраску моих мыслей, спросил Тео.
— Нет, ты обычный безумный ученый, всего лишь исполнял приказ. Ядерное оружие тоже появилось из изобретений, сделанных исключительно ради любви к науке.
— Какое оружие? Я догадываюсь, вряд ли ты им всерьез интересовалась, но…
— И тебе говорить не буду. Надеюсь, оно у вас еще долго не появится, — соврала, догадываясь, что магия двигает науку быстрее, возможно, что-то такое у них уже есть и рванет совсем скоро. — В любом случае я рада, что эти исследования запретили. Вот только наказали не того. Те, кто приказы отдавал, как я понимаю, живут себе спокойно на свободе?
По его лицу пробежала тень. Кажется, я затронула болезненную тему, и запоздало об этом пожалела. Ну какое мне дело! И раньше всегда избегала разговоров о политике — глупо спорить до хрипоты о том, на что никак не сможешь повлиять. Вот и сейчас для Тео все в прошлом, а меня в принципе не касается.