— Неважно. Главное, что ты жив, здоров, никто больше тебя не преследует и ни к чему не принуждает. Не будем вспоминать о прошлом, нам бы в настоящем ужиться как-нибудь.
Тео взял мое лицо в ладони — не для поцелуя, всмотрелся сквозь повязку. Он еще не привык снимать ее дома насовсем, когда я рядом. Но не отказывался, если просила снять — уже прогресс. А вот я привыкала. Сначала буквально заставляла себя смотреть, но всего за несколько дней две бездонные пропасти вместо глаз напрягали не больше, чем та повязка.
— Я не свободен. Ни здесь, ни сейчас, и никогда свободным не буду. Разве что решу сбежать в ледяные пустоши за кальдерой и там выживать в одиночку, — произнес он, не отпуская меня. — Важно, чтобы ты это поняла.
— Я понимаю. Ты здесь в ссылке. Но даже у заключенных есть права, и человеческие потребности никто не отменял.
— Пока что единственный мой подопечный — тот, кто живет за закрытой дверью, но я не калечу его рассудок. Наоборот, пытаюсь вернуть способность мыслить. Заглянуть в искаженное сознание.
— И что ты там видишь?
Он убрал руки, откинулся на спинку дивана, разрывая контакт. Я придвинулась ближе, забралась с ногами и устроилась у него на груди. Тео не возражал. Обнял меня, как я хотела.
— Безумие. Жуткое и по-своему завораживающее зрелище. Такая она, моя работа, Стася. Я вовсе не садист, никого не пытаю ради мучений самих по себе и не испытываю от них удовольствия. Но бывает, что во время исследований подопытные страдают. Прогресс всегда строится на костях. Все, кто имеет отношение к военному делу — убийцы. Я, наш милейший Йенс… Не хочу, чтобы однажды ты разочаровалась, внезапно осознав это.
Здрасьте, приехали! Он меня за сладкую дурочку держит? Все я понимаю. Но если и стану кого-то осуждать, то не его. Да, он мог бы выбрать другую профессию, исключительно мирную. А во время войны отказаться помогать со своими уникальные способностями и остаться в белом, прикрывшись религиозными убеждениями или еще чем-нибудь, но…
Я не могла четко сформулировать, в чем именно заключалось «но». Просто чувствовала — не то, гнилой какой-то путь. Словно чужими руками грязь разгребать и гордиться, что не запачкался. Он ведь не простой обыватель. Его пацифизм будет слишком дорого стоить.
— Тео, я тебя не виню. Не в восторге от всего, что ты наделал, врать не буду, но и не осуждаю. Ты… — запнулась, запуталась, захлебнулась в словах. Он терпеливо ждал, не перебивая. — Я все равно с тобой останусь. Раз рассуждаешь о будущем, значит, этого хочешь? Только не говори, что не хочешь. Вообще ничего не говори.
— Я только одно скажу: у тебя есть еще много времени, чтобы подумать. В сущности, это все, что от тебя требуется. Жить двойной жизнью и думать, что собираешься делать весной, после того, как купишь билеты на поезд.
Было кое-что, что мне не давало покоя прямо сейчас. Йенс. Получалось как-то некрасиво, что все мы обсуждали наши дела за его спиной. А ведь он самый близкий друг и для меня, и для Тео. Наверное, стоило ему самим рассказать.
Тео на это спокойно ответил, что Йенс не из тех, кто вмешивается в личную жизнь окружающих. У него своих забот хватает. Но раз меня это так сильно беспокоит — он придет и сам все расскажет. Все равно давненько не навещал старого приятеля.
А ведь он вообще со мной все забросил. Если раньше не каждую ночь приходила, и он мог заниматься делами, то в последние дни сидел дома, как привязанный. Ждал. Наверное, тоже не хотел надолго расставаться, больше не стремился побыть в одиночестве.
52
Когда Тео явился к нам в гости, я вышла навстречу, стараясь скрыть волнение. Не от него, от Йенса, с досадой понимая, что уже привыкла от него все скрывать. А в ответ мне было предложено погулять до обеда — у гостя важный конфиденциальный разговор.
— Знаю, что это за разговор, — не выдержав, огрызнулась на это. — Ты будешь говорить при мне.
— Не нужно упрямиться. Это лишнее, — холодно произнес Тео.
Йенс посмотрел на него подозрительно, потом на меня. Я не выдержала и отвела взгляд. Да что же это такое, ведь у меня нет причин чувствовать себя виноватой! Точно не перед ним. И он наверняка поймет, он не Летти. Быть может, даже порадуется.
— Что между вами происходит? — спросил он хмуро.
Я промолчала. Запал иссяк. Казалось бы, так просто сказать — что, всего одной фразой. Правда, я сама не знала, что именно между нами, но в нюансы никого посвящать необязательно. Тео выждал, не заговорю ли, и ответил.