— Значит, вы Нора… Очень приятно наконец пообщаться. Симона Стефан, волшебница со Станции, говорила, что это очень сильная магия, ваши яблоки, и удивлялась, что вы…
— Я знаю Симону, самоуверенная девчонка, — перебила Нора-Делия. — Ты не бойся, у нее против меня силенок не хватит. И против Дамиана тоже не устоит, если взбунтуется. Но пусть их, без нас перегрызутся. Ты, милая моя, скажи: домой вернуться хочешь?
— Вы и с Тео знакомы?
— Кто его не знает, негодника! Ну и учудила ты, конечно. Ничего, о нем не печалься. Ему влюбляться ой как полезно, чтоб не выдумывал, будто выше других и все на свете ему подвластно. Так что скажешь?
И тут до меня дошло. Это было настолько неожиданно, и я так давно перестала надеяться, что не сразу осознала, о чем она спрашивает.
— В смысле, домой? Что вы имеете в виду?
— Домой, в свой мир! — воскликнула она недовольно. — Вот бестолковая! Даю тебе ровно три дня, после жду в то же время с ответом.
Я не могла поверить. Вцепилась в нее с расспросами, забыв, что Делии тяжело, пока сестрица смотрит ее глазами. Смилостивившись, Нора объяснила, что заинтересовалась, как это магам-растяпам удалось сотворить аж целый разрыв между мирами. Заглянула в прошлое, собрала магический след, и теперь сумеет перекинуть меня обратно.
— Нетрудно угадать, что ты сейчас попросишь — но нет. Дамми я туда не пущу, принять его некому, у вас волшебников нету. Либо помрет, либо лишится разума, либо что похуже. Ты, деточка, передай ему: пускай печать сорвать попытается, если захочет. Времени много прошло… Запомнишь? Вот и славно.
— Но почему именно теперь? — воскликнула я, не надеясь, что ответит.
Но она безжалостно объяснила, что я сумела изменить здешний мир, делясь своими задумками, вот она и ждала, когда это произойдет. И еще смогла бы, но главное сделано, а знать больше мне не положено. После чего ворчливо пожаловалась, что утомила я ее, старушку, велела забирать свои огурцы и отправляться домой. Делии нужен отдых.
Тон ее сделался неожиданно строгим, и у меня будто язык к небу прирос. Или и вправду прирос, кто их разберет, этих магов. Только и сумела «до свидания» выдавить. Она лишь махнула рукой в сторону двери — проваливай, мол. Я и пошла, не чувствуя ног, словно контуженная. Новость была такой шокирующей и внезапной, что я не сразу смогла ее обдумать. Хотелось просто сесть и заплакать, и чтобы кто-то все решил за меня.
55
— Леля, что ты хотела тете Стасе сказать? — звучит Светкин голос за кадром.
Лелишна, моя племяшка, стесняется. Отворачивается, сжимает пухлыми ручками подол сарафана, мнет оборки. Глядит хитро исподлобья, смеется. Потом все-таки соизволяет послушаться.
— Поздравляю с днем рождения! — декламирует звонким голоском, забавно коверкая слова. Пепельные волосы, собранные в два коротких хвостика, подрагивают от усердия.
Она такая у меня потешная. Каждый раз, когда сестре звоню или прихожу в гости, слышу новую историю или фразочку от Лельки. Слышала. Возможно, это в прошлом и все, что у меня есть — фотки и видео в телефоне, который сел уже наполовину.
Если я останусь, мы больше никогда не встретимся. Не поболтаем с сестрой и ее мужем. Я не увижу, как Леля растет. А потом телефон разрядится, и однажды обнаружу, что любимые лица постепенно исчезают из памяти, выцветают, как рисунок на старых обоях…
На следующем видео племяшка скатывается с горки — высокой для нее, в первый раз отважилась. Я жду внизу, раскинув руки — не бойся, я поймаю. И ловлю, до того, как ее сандалики коснулись земли, а она восторженно хохочет.
Выключаю смартфон. Довольно. Надо экономить, чтобы время от времени оживлять в памяти, сейчас я и без того сумею вообразить их словно наяву. Понимаю, что на самом деле давно приняла решение, и от этого чудовищно стыдно перед ними. Светка даже не узнает, что я жива. Лелька будет скучать, ведь мы обожали друг друга.
Но… У них семья. А у Тео никого. Брошу его — никогда себе не прощу. Никогда никого не сумею так полюбить, ведь таких как он в моем мире не бывает. Да что там, во всех мирах. И даже не это главное. Я чувствовала некую ответственность за него, за то, что круто меняет жизнь по моей вине, за то, что полюбил, за надежду на счастье, пусть его сперва надо зубами выгрызть. Нет, не надежду, слабый ее проблеск, но все же — как его теперь и того лишить!
Я всю ночь промаялась без сна, мучаясь в тяжелых раздумьях. Пыталась отрешиться от эмоций и рассуждать логически, но не получалось. Какое решение ни приму, все равно причиню боль кому-то, кого люблю. Приходилось выбирать между подлостью и подлостью, вот как я это ощущала.