— Стася? Какая прелесть! И вы сама тоже прелесть. Я бы хотел пригласить вас на ужин, учитель. Вас обоих. Но не обижусь на отказ, я все понимаю. В любом случае, я буду ужинать в местной гостинице в восемь, надумаете прийти — я угощаю. Рад был встрече и знакомству.
Он поднялся, Тео тоже, не скрывая, что соблюдает приличия нехотя. Раскланялся со мной и вышел, попросив ни в коем случае не провожать. Тогда я тоже вскочила с места, стиснула Тео в объятьях и уткнулась носом в его грудь. Не то что бы не знала, что сказать — наоборот, слова рвались наружу, и уговоры, и расспросы. Но я держалась. Он ведь уверен в том, что делает, и я ни в коем случае не должна в нем сомневаться.
69
Ни на какой ужин мы не пошли, хотя я и просила. Но Тео не согласился ни из вежливости, ни из сочувствия к человеку, оказавшемуся в одиночестве в незнакомом городе, ни чтобы удовлетворить мое любопытство.
— За Мейера не беспокойся, не из обидчивых. Или ты решила, что должна подружиться с ним потому, что он мой начальник? Уверяю, это лишнее.
Честно говоря, и в мыслях не было. Но и ссориться на ровном месте не намерена. Тем более выказывать пренебрежение. Не потому, что мне понравился этот Норберт, просто так воспитана.
— Тео, ответь честно. Чем ты собираешься заниматься?
— Честно? Сам ещё толком не знаю. Ты ведь видишь, какой я. Что у меня за дар и какой владею магией.
— Вижу. Я пыталась придумать, как ее можно использовать не во вред людям, а во благо, но что-то ничего в голову не пришло.
— Поэтому ее официально запретили. Слишком велик соблазн, чтобы во вред.
Он замолчал. Положил в чемодан, который собирал во время нашего разговора, ещё одну аккуратно сложенную рубашку и закрыл его на замок. У нас на двоих багажа получилось совсем немного. Я не успела обзавестись большим количеством вещей, Тео взял только самое необходимое. Остальное просто бросал без сожаления, словно не свое, а взятое на время. Оборудование из лаборатории отдал магам со Станции. Они же забрали "питомца" — его мне так и не согласились показать.
Глядя, как Тео перебирает ящики стола — наверняка просто чтобы чем-то занять руки — я поняла, чего он ждёт. Приму ли его таким как есть или в последний момент передумаю. Снова скажу, что хочу остаться здесь, с ним или без него. Не соглашусь быть женой того, кто вновь станет проделывать чудовищные вещи, жестокие и противоестественные.
Принять его — все равно что разделить вину. Неважно, узнаю ли все или закрою глаза и притворюсь, будто меня это не касается. Только я сама когда-то обещала, что если весь мир будет против него, я буду за. Невелика цена моему слову, раз уже сейчас сомневаюсь.
— Я тебя все равно не брошу, что бы ни случилось, — сказала, подойдя к нему и обняв со спины. Его тело напряглось в моих руках и тут же расслабилось.
— Еще не поздно передумать, до тех пор, как поезд с вокзала не тронется. Я не буду тебя винить. Но и врать, что еду в столицу творить исключительно добро и благо, не стану. Вообще не хочу тебе врать.
— Знаю, — пробормотала, про себя подумав, что иногда лучше бы врал. Не всегда она нужна, та правда. Порой она бывает слишком тяжелой ношей. — И что бы ты ни решил, я буду с тобой.
Тео медленно развернулся. Взял меня за подбородок, словно чтобы заглянуть в лицо, хотя ему это незачем, ведь не по глазам читает. Повязки на нем не было. Я невольно замерла, посмотрев в две черные пропасти.
— Тебя все это не коснется, не думай об этом больше. Возможно, будет легче, если скажу — то, что было в войну, не повторится. Некоторые ограничения я сам на себя наложил. Они получат не все, чего бы хотели. Кое-что безвозвратно погибло во время того взрыва.
— Но ты-то жив. Больше не станешь хоронить себя заживо?
Он улыбнулся и поцеловал меня. На несколько секунд оторвался от моих губ, чтобы ответить:
— Больше не стану.
Последняя ночь в Вармстеде была долгой, я настояла. Вспоминая, как я рыдала чуть ли не до утра после прощальной вечеринки, Тео уговаривал разрешить ему меня усыпить, так сказать, превентивно. Без моего согласия он не делал даже такие мелочи.
— Не нужно, правда. Я ведь в порядке — не спорь, ты и сам видишь. Давай проводим эту ночь. Полюбуемся звездами, такого неба нигде больше нет, оно бездонное. Встретим зарю.
— А потом будешь много часов трястись в поезде, нервная и измученная, — возразил он.
Разумно, но иногда стоит для разнообразия послушать сердце, а не разум. А сердце желало проститься с кальдерой как следует, вдохнуть полной грудью здешний воздух, налюбоваться рассветом, вдоволь, чтобы навсегда запомнить, как солнце встает над горами. Как оно разгоняет туман, и воздух становится хрустально прозрачным и ясным. Как румянятся стены и крыши городка. Как жители выходят встретить новый день.