Гарм услышал чью-то тяжелую поступь на берегу: топ... Топ... Топ, - и помчался к западному склону пригорка, на котором стоял дом: он хотел узнать, что происходит. Вдруг он заметил великана, который шагал прямо через реку и наступил ногой на Галатею, любимую Джайлсову корову. Корова расплющилась, точно черный таракан под ногой фермера. Для Гарма это было уже слишком. Он взвыл от ужаса и стремглав бросился домой. Он даже позабыл, что бегал гулять без разрешения: примчался под окно хозяйской спальни, завыл и залаял. Ему долго не отвечали: не так-то легко было разбудить фермера Джайлса.
- Караул! Караул! - лаял Гарм.
Окно вдруг распахнулось, и оттуда вылетела пустая бутылка.
- У-у-у! - пес привычно увернулся. - Караул! Караул!
Тут из окна высунулась голова фермера:
- Проклятый пес! Ты что это вытворяешь?
- Ничего, - ответил Гарм.
- Я тебе покажу - ничего! Погоди, вот я утром шкуру с тебя спущу! - пригрозил фермер, захлопывая окно.
- Караул! Караул! - не унимался пес.
Джайлс снова высунулся из окна.
- Будешь еще шуметь - убью! - пообещал он. - Что это с тобой приключилось, дурак ты этакий?
- Со мной-то ничего, - отвечал пес, - а вот с тобой кое-что приключилось.
- Ты это о чем? - Джайлс несколько опешил, несмотря на всю свою ярость: никогда прежде Гарм с ним так дерзко не разговаривал.
- Великан по твоим полям бродит, громадный великан, прямо сюда идет, - сообщил пес. - Караул! Овец твоих топчет. На бедняжку Галатею наступил, и теперь она плоская, как коврик у двери. Караул! Все твои изгороди сокрушил и вытоптал твой урожай. Поживей - и смелей, хозяин, иначе у тебя ничего не останется! Кара-у-у-ул! - Гарм завыл.
- Заткнись! - фермер захлопнул окно. - Господи боже! - сказал он про себя, весь дрожа, хотя ночь выдалась теплая.
- Ложись-ка снова спать, не будь дурнем, - посоветовала жена. - А утром утопи ты эту собаку. Собака лает - ветер носит, они что угодно наговорят, когда попадутся на бродяжничестве или на воровстве.
- Может, и так, Агата, - сказал он, - а может, и не так. Но что-то в поле действительно происходит, если Гарм собака, а не кролик. Очень уж он перепугался. С чего бы ему явиться сюда и поднять шум, ведь он мог тихонько прошмыгнуть через заднюю дверь, а утром получил бы свое молоко!
- Не трать времени на споры, - посоветовала жена. - Раз уж веришь псу, так выполняй его совет: поживей, да смелее!
- Сказать-то легче, чем сделать, - поежился фермер. Ведь он не совсем поверил Гарму. Не очень хотелось верить в великанов среди ночи.
Но собственность есть собственность; и фермер Джайлс не особенно церемонился с теми немногими бродягами, которые забредали с его владения. Он натянул штаны, пошел на кухню и снял со стены мушкетон (*). Вы, может, спросите, что это такое. Говорят, именно такой вопрос однажды задали четверым ученым клирикам из Оксенфорда (*), и они, немного подумав, ответили: "мушкетон - это короткоствольное ружье с широким раструбом, стреляет на небольшом расстоянии сразу несколькими пулями; из такого ружья можно попасть не особенно тщательно прицеливаясь. (Ныне в цивилизованных странах вытеснен другими видами огнестрельного оружия.)"
Как бы то ни было, мушкетон фермера Джайлса действительно заканчивался широким раструбом, наподобие рога, а стрелял он не пулями, но всем, чем его не заряжали. Однако мушкетон не поразил еще ни одной цели, потому что фермер заряжал его редко, а уж затвор и вовсе никогда не спускал. Страна это не была еще цивилизованная, и пока ничто не вытеснило мушкетона: только этот вид огнестрельного оружия там и имелся, да и то попадался редко. Люди предпочитали лук со стрелами, а порох чаще использовался для фейерверков.
Итак, фермер Джайлс снял со стены мушкетон и зарядил его порохом на тот случай, если понадобятся крайние меры, а в широкий конец напихал гвоздей, обрывков проволоки, глиняных черепков, костей, камешков и прочее. Потом натянул высокие сапоги, куртку - и вышел через огород.
Луна висела низко-низко, он видел только длинные черные тени кустов и деревьев, но слышал ужасный топот. Топ... Топ... Топ - доносилось со склона пригорка. Что бы ни говорила Агата, не хотелось ему действовать ни живей, ни смелей, но о своей собственности он тревожился гораздо больше, чем о своей шкуре. И вот, чувствуя странную пустоту в желудке, он направился к вершине пригорка.
Тут над пригорком показалось лицо великана, бледное в лунном свете, мерцающем в его огромных круглых глазах. Ноги его были еще далеко внизу, вытаптывая поля на склоне. Лунный свет бил великану в глаза, и он не замечал фермера, зато фермер Джайлс прекрасно его разглядел и перепугался до полусмерти. Не долго думая, он дернул затвор - и мушкетон с оглушительным треском разрядился. К счастью, он был более или менее нацелен в безобразное лицо великана. Вылетело все, чем фермер набил ствол: камешки, кости, черепки, обрывки проволоки, гвозди. Поскольку расстояние в самом деле было небольшим, то случайно, а не по воле фермера, много чего попало прямо в великана: один черепок угодил ему в глаз, а большой гвоздь проткнул нос.
- Проклятие! - воскликнул великан со свойственной ему грубостью. - Меня кто-то ужалил!
Выстрела он не услышал (он же был глухой!), а вот гвоздь ему не понравился. Давно уже ни одно насекомое не могло прокусить его толстую кожу, но он слыхал, что где-то на востоке, на болотах, водятся стрекозы, которые кусаются, точно клещи.
- Гнилая здесь местность, это точно, - сказал он. - Не пойду я сегодня дальше.
Он подобрал парочку овец, чтобы съесть их дома, и отправился назад через реку, огромными шагами двигаясь к западу. Теперь он нашел дорогу домой, но дно котла совсем прогорело.
А фермер Джайлс, которого выстрел опрокинул на землю, лежал на спине, глядя в небо, и ждал, что великан, проходя мимо, наступит на него. Но ничего подобного не случилось, и он услышал, как топот замирает вдали:
топ...
Топ...
Топ.
Тогда он поднялся, потер плечо и подобрал мушкетон. И вдруг услышал крики толпы, которая его приветствовала.
Оказалось, что большая часть населения Хэма смотрела в окна, а некоторые оделись и вышли (после того, как великан удалился). Теперь они с криками взбегали на пригорок.
Как только жители деревни услышали ужасный топот великана, многие тут же поплотнее закутались в одеяла, а кое-кто залез под кровать. Но Гарм и гордился своим хозяином, и боялся его. Он считал, что хозяин в гневе и ужасен, и великолепен, и был убежден, что великан подумает то же самое. И когда он увидел, что Джайлс выходит из дому с мушкетоном (как правило, это было признаком сильного гнева!), он с лаем помчался по деревне, крича:
- Вставайте! Вставайте! Вставайте! Все выходите и посмотрите, какой великий человек мой хозяин! Сейчас он будет стрелять в великана за нарушение границ. Выходите!
Вершина пригорка была видна почти из всех домов. Когда над ней показалось лицо великана, все перепугались и затаили дыхание. Все думали, что это чересчур, и что Джайлсу с великаном не справиться. Но тут прогремел выстрел, великан вдруг повернулся и зашагал прочь, а люди от изумления и радости громко закричали, приветствуя Джайлса. Гарм лаял так, что едва не оторвалась голова.
- Ура! - кричали все. - Великана проучили! Эгидиус ему показал! Теперь великан помрет - и поделом ему!
Снова все хором закричали "ура". И взяли себе на заметку, что Джайлсов мушкетон и в самом деле стреляет. В деревенских трактирах прежде обсуждали этот вопрос. Теперь же всем стало ясно, и никто больше не осмеливался забредать на землю фермера Джайлса.
Когда опасность миновала, отдельные храбрецы отважились взобраться на пригорок и пожать руку фермеру Джайлсу. Кое-кто - священник, кузнец, мельник и еще два-три значительных лица - похлопали его по спине. Ему это не понравилось (плечо ведь сильно болело), но он счел себя обязанным пригласить их к себе. На кухне все уселись в кружок, пили за его здоровье и громко его расхваливали. Он не скрывал зевоту, но гости не обращали на это внимания, пока не кончилась выпивка. Когда выпили по второй, а фермер - третью, он окончательно почувствовал себя храбрецом, а когда все выпили по три (а Джайлс - пять или шесть), он почувствовал себя именно таким смельчаком, каковым считал его Гарм. Расстались добрыми друзьями, фермер от души похлопал гостей по спине. Руки у него были большие, красные и сильные, так что он отыгрался.