— Простой — это уж точно. Может, даже и честный, — сказал мельник. — Но разве так уж обязательно ехать ко двору и становиться рыцарем, чтобы убить дракона? Для этого нужно только мужество, а я лишь намедни слыхал, как мастера Эгидиуса называли смелым человеком. Уж наверняка у него мужества не меньше, чем у любого рыцаря.
Стоявшие вокруг жители Хэма тут же воскликнули:
— Конечно, не меньше! Верно, верно! Да здравствует герой Хэма!
И фермер Джайлз отправился домой. Ему было сильно не по себе. Как оказалось, репутацию героя время от времени требуется подтверждать, а это иногда не так-то просто! В сердцах Джайлз отвесил пинка Гарму и спрятал меч в кухонный буфет — до того он висел над камином.
На следующий день дракон добрался до соседней деревни, Кверцетума — или, по-простому, Дубков. Там он не ограничился овцами, коровами и парой особ нежного возраста, но вдобавок слопал еще и деревенского священника. Вообще-то говоря, священник сам был виноват: с его стороны было чистейшим безрассудством пытаться обратить дракона на путь истинный. Эти новости вызвали великое смятение. Все жители Хэма во главе с местным священником поднялись на холм и предстали перед Джайлзом.
— Вся надежда на вас! — заявили они. Односельчане стояли и смотрели на Джайлза, пока лицо у него не сделалось краснее бороды.
— Когда вы собираетесь взяться за дело? — спросили они.
— Ну, сегодня я точно не могу, — заявил Джайлз. — У меня хлопот полон рот, да еще и пастух заболел! А там посмотрим.
Жители Хэма ушли; но к вечеру пополз слух, что дракон продолжает приближаться, и потому они вернулись.
— Мы на вас надеемся, мастер Эгидиус, — сказали они.
— Но сейчас мне это совсем не с руки! — ответил им Джайлз. — У меня кобыла захромала и овцы как раз начали ягниться. Я возьмусь за дело, как только смогу.
Жители снова ушли, ворча и недовольно переговариваясь. Мельник ехидно хихикал. А священник остался, и избавиться от него не было никакой возможности. Он напросился ужинать и отпускал всякие намеки. Он даже спросил, что сталось с мечом, и захотел на него посмотреть.
Меч так и лежал в буфете. Буфетная полка была для него коротковата, и как только фермер Джайлз снял его с этой полки, меч тут же выпрыгнул из ножен, а ножны фермер выронил, точно обжегшись. Завидев такое, священник вскочил на ноги расплескав свое пиво. Он осторожно подобрал меч и попытался вложить его обратно в ножны. Но меч входил туда не более чем на фут, а как только священник снимал руку с рукояти, выскакивал снова.
— Вот это да! — воскликнул священник. — А меч-то необычный!
И принялся внимательно рассматривать ножны и клинок. Священник был человеком грамотным, а фермер Джайлз писал с трудом и только большими печатными буквами, и многие сомневались, что он способен прочесть хотя бы собственное имя. Вот поэтому Джайлз не обратил никакого внимания на странные полустертые надписи, красовавшиеся на ножнах и мече. Что же касается королевского оружейника, он настолько привык ко всяческим рунам, девизам и клеймам, украшающим ножны и клинки мечей, что не желал забивать себе голову этой чепухой. Кроме того, он считал все эти письмена устаревшими.
Но священник рассматривал меч долго и пристально. Он предполагал, что на мече должна быть какая-нибудь надпись, — на самом деле, эта идея пришла ему в голову еще накануне, — но увиденное его крайне удивило. Надпись-то была, но только священник не мог разобрать ни начала, ни конца.
— Ножны украшены надписью, и на мече тоже видны некие… э-э… эпиграфические знаки, — изрек наконец священник.
— Что, правда? — переспросил Джайлз. — И что же там написано?
— Видите ли, буквы здесь старинные, а язык варварский, — сказал священник, чтобы выгадать время. — Эта надпись требует более тщательного изучения.
Он попросил одолжить ему меч до утра. Фермер с радостью согласился.
Вернувшись домой, священник обложился множеством ученых книг и просидел над ними целую ночь. Наутро стало известно, что дракон продолжает приближаться. Все жители Хэма заперлись в домах и закрыли окна ставнями; а те, у кого были погреба, попрятались туда и теперь сидели там при свечах, трясясь от страха.
Но священник не стал прятаться. Наоборот, он ходил от дома к дому и рассказывал всем, кто соглашался выслушать его через щелку или замочную скважину, о том, что он обнаружил во время своих ночных изысканий.