После огненной бомбардировки и череды бунтов Замоскворечье сохранилось в относительно терпимой кондиции. От парка Горького остались пеньки, это правда: народ предпочитал дрова рубить, не выбираясь в чужие опасные районы. Но вот застроенный центр между Садовнической набережной и Садовым — остался почти целым. Выбитые стекла заменили, золотари выливали собранное за утро "добро" в Водоотводный канал, а вставший стометровой стеной Периметр пропускал грязную воду дальше, разрушая любые биологические составляющие при фильтрации. Вонь рядом с набережными в "северных" кварталах стояла неимоверная, но и жили там в дикой скученности лишь "бычье и лохи позорные", а серьезные люди обосновались на куске бывшего Садового. Поговаривали, что некий профессор, придумавший и отладивший систему выживания в разрушенном городе, даже сумел выбраться наружу, пока еще на контрольных пунктах инопланетяне не трогали сновавших муравьями людей. Но был ли профессор, удрал ли он за Периметр или умер в какой-нибудь подворотне с пробитым черепом — история мутная. На виду лишь осталась худо-бедно организованная санитария и правила проживания людей в гигантской "коммуналке". Благодаря принятым законам эпидемии пока еще гуляли мимо, успев выкосить несколько десятков тысяч в других анклавах, где о вывозе говна и минимальном управлении водными ресурсами задумались в последнюю очередь.
Фермер, сидевший рядом с хозяином района, лишь усмехнулся в ответ на заданный вопрос и громко захрустел огурцом. Весь привезенный товар скупили прямо с машины, разгрузив потрепанный пикап в одном из закрытых двориков. Сколько на свежих овощах и ягодах заработает Стилет — такие глупые вопросы хозяина теплицы не интересовали. Главное, он получил несколько ящиков дефицитной тушенки, новые крепкие ботинки, одежду про запас и желанный "мобберг" без приклада с внушительной коробкой патронов к ружью. Конечно, старый обрез был удобнее, но прагматичный торговец решил временно вооружить зубастого скама. На время. На месяц-другой. Потому как два ствола в предстоящем забеге за ядерными боеголовками были куда как лучше, чем один. Ржавое копье Мамбы Фермер не учитывал.
На бывшей Октябрьской площади гудел-звенел голосами рынок. Сначала он был стихийным, потом передел захваченных территорий закончился, и теперь за право менять барахло, продавать рабов, торговать собой или просто дышать — нужно было платить двум хозяевам, вырвавшим это право у других криминальных авторитетов. И если Стилет отличался умением просчитывать комбинации на тысячи ходов вперед, организовав свою новую империю благодаря мозгам и многолетнему опыту управления криминальным сообществом, то второй хозяин Октябряшки выгрыз место под солнцем другим способом.
Чоха был беспредельщиком. Если подумать и сформулировать правильно — беспредельщиком среди беспредельщиков. Там, где другие использовали обман, шантаж и рэкет, он проповедовал садизм, предательство и пролитую без счета кровь. Успев повоевать на куче войн, искромсавших окраины бывшего могучего государства, Чоха оставил за собой трупы дагестанцев и чеченцев, русских и украинцев, белых и желтых. Он убивал так же естественно, как другие чистят зубы по утрам. Просто в силу привычки и извращенного чувства удовольствия. Но при этом обладал невероятным звериным чутьем на опасности и умел делиться захваченной добычей с набранной стаей. Если ты исполнял приказы и беспрекословно подчинялся вожаку, то имел шансы вырасти до десятника, а то и сотника. Пока бритый налысо зверь не всаживал нож в спину со словами: "он стал смотреть на мое место".
Стилет и Чоха успели пару раз померяться силами во времена тотального беспредела, но потом один раз объединили усилия в борьбе с конкурентами, второй. И так и остались двумя хозяевами под боком у якиманской, ордынской и павелецкой братвы. Вдвоем контролировали территории, втихую тягая лакомые куски с чужого стола, и копили силы, чтобы рано или поздно удушить соратника-конкурента.
— Так зачем тебе обезьяна? — не мог успокоиться Стилет, выглядевший в своем кресле-каталке благообразным пенсионером на заслуженном отдыхе. То, что седовласый "старец" легко мог пробежать километр с полной выкладкой, отбиваясь при этом от погони, нигде сильно не афишировалось. Сидит себе дедушка в креслице, пользуясь помощью кряжистых охранников, ну и пусть сидит. Меньше сердиться будет.
— Тачку охранять, — дожевал огурец Фермер. — Тупой, правда. И ленивый. Работать толком не хочет. Сколько палкой по загривку не стучал, лишь продукты переводит. Но зато машина ему нравится, за нее готов глотку порвать, сука. Лучше любой собаки…