Перед облупившимся крыльцом замер пропыленный пикап. От фаркопа тянулась крепкая веревка, в перехлест спеленавшая босые ноги. Замотанное в мешковину тело валялось позади, прочертив за собой бурый след. Угол мешка был подвязан бечевкой на шее, изобразив подобие узкого длинноносого колпака. В довершение картинки, на белый свет пялились две грубо вырезанные дырки, давая недвусмысленный намек собравшимся рядом неграм. Для парадного фото не хватало лишь завалящего ружья и подписи: "Вступай в Ку-Клукс-Клан! Спаси Америку!"
— Что творишь? — спросил по-английски вождь, отдуваясь после прогулки по широкой лестнице внутри особняка. Сбившаяся в кучу свита позади придерживала широкий пляжный зонт, спасая царственную потную задницу от палящего солнца.
— О, великий и могучий пришел! — загнусавил с техасским акцентом Фермер, поигрывавший до этого момента обрезом. — Слушай, я тебе давно говорил: не надо русских на охрану ставить, не надо! Они лишь позорят твое имя, суки. То ли дело парни с Гарлема, или с Квинса, в крайнем случае… Даже хер с ним, можно пидорасов с Кей-Веста набрать, там все только жопой и зарабатывают. Но русских!
— Я вижу лишь одного русского. И это — ты.
— Мне жаль тебя, вождь. Но ты ошибаешься… Потому что только русский может орать мне в лицо, что он вместо великого Мгубабэ будет решать, кого можно пустить к тебе, а кого нельзя. Ты представляешь? Я везу с собой парней, чтобы обсудить очень важное дело, а эта бледнокожая харя смеет говорить от твоего имени! И не просто говорить, а даже приказывать своим отморозкам, что нужно делать!.. Такой бардак могут себе позволить только русские, только они. Поверь мне, я такой же, я знаю…
— Хорошо, про ваших идиотов я понял… Но — почему ты не привел его сюда без балахона? Зачем ты напялил на моего глупого брата проклятую тряпку?
— Потому что я не люблю, когда оскорбляют уважаемых людей. Он — оскорбил тебя, посмев забрать твой голос и выдавая себя за настоящего вождя. А я — забрал взамен его жизнь, чтобы идиот больше не портил воздух своим смердящим дыханием. По мне — равноценный обмен.
— Забрал жизнь?.. — Мгубабэ прислушался, потом с долей сомнения протянул: — По мне, он еще стонет. Наверное, не всю спину стесал об асфальт.
— Да? Извини, сейчас исправлю.
Заряд картечи добавил к белому брезентовому "лицу" кровавый оскаленный "рот", прекратив мучения бывшего хозяина блокпоста. Заткнув обрез за пояс, Фермер повернулся к окаменевшему толстяку:
— Ты просил разузнать кое-что на севере. На тему слухов, разговоров, планов на будущее. И я вернулся с новостями. С очень горячими новостями, которые просто дымятся. Пойдем, вождь, надо перекусить и выпить. А то эта падаль чуть не отбила у меня аппетит…
— Считаешь, что можешь убить моего человека, и это сойдет тебе с рук?
— Я убил бешеную собаку, ссавшую тебе на ботинок. Думаю, ты мне еще спасибо скажешь. А когда узнаешь, что я привез, то подаришь мне свой гарем, с сотней-другой рабов в придачу… Ты меня знаешь, большой вождь, Фермер подарки привозит стоящие, без обмана…
Медленно развернувшись, подобно наполненной дерьмом барже, Мгубабэ буркнул засуетившимся прихлебателям:
— Труп оттащить, машину охранять. Этих двоих в соседний зал, пусть обедают с охраной. А я послушаю гостя. Потом решу, чего стоят его новости…
* * *— Ты уверен, что эти костоломы не станут болтать? — торговец только что закончил набивать дармовой едой брюхо, и теперь ковырялся в зубах обломком спички. — Я серьезно беспокоюсь, что если слухи выйдут за эти стены, тебе не просидеть и дня на троне.
— Это мои парни. И я им доверяю свою жизнь, а это чего-то стоит.
— Ну, тебе виднее… Расклад такой. Ты задумывался, чем закончится эта вольница? И сколько тебе тут куковать, пока не пригонят новую толпу из тюрем? Сколько ты сможешь удерживать власть без оружия, с одними палками?
Чернокожий собеседник лишь молча улыбнулся в ответ. Кто же будет белому рассказывать, сколько стволов спрятано на крайний случай. Вон, каждый из охраны с пистолетом за поясом. А есть ли еще где пушки — так это личное дело вождя.
— Я отобьюсь. Потому что это моя земля. И скоро ее станет больше.