Жеребцов встряхнулся еще раз с провокационным вопросом: чем отличается соматическая диарея от вербальной? Шонер предупредил, что следующий подобный вопрос повлечет за собой удаление. Поскольку доктор произнес только «безайтигунг», Валерка с моей помощью впал в размышления о своей судьбе, так как я дал три варианта перевода от жесткого к мягкому: уничтожение, устранение, изгнание с лекции.
.Запомнилось, что развитие мозга продолжается до полового созревания, а далее возможно лишь усовершенствование полученных навыков, однако недоразвитие на любом этапе неисправимо; что у большей части зооморфов гортань не опускается ниже глотки, как у детей при нормальном развитии, поэтому даже неосмысленное произношение звуков человеческой речи для них затруднительно, зато они способны пить и дышать одновременно; что при воспитании в животной среде задействуются нейронные связи, которые не используются при воспитании в человеческом обществе, и в то же время из-за неиспользования распадаются иные.
Некоторые термины приходилось переспрашивать и уточнять из-за языковых неувязок, поэтому доктор Шонер докладывал в основном мне и Артуру, так как Марина добросовестно, но отсутствующе смотрела на него, а Валерка откровенно дремал, в лучшем случае - зевал, вытаращив глаза.
Гюнтер Краузе на лекции отсутствовал.
БУДНИ
Вильгельм Шонер был неплохим психологом. Открытостью и уверенностью он сумел преодолеть ту естественную опаску, которую мы испытывали вначале. Через пару месяцев все свыклись и с климатом, и с требованиями режима, и с опытами. Теперь уже не смущали испуганные или злобные взгляды зооморфов, не шокировал их способ питания, не вызывала отвращения животная чистоплотность. Сознание довольно быстро приспособилось к мысли, что оронао - не люди, а лишь человекообразные. Наверное, нечто подобное происходит с санитарами и врачами психоневрологических лечебниц: только четкое знание своей роли и выполнение определенных правил может спасти от того, чтобы не свихнуться самому.
Марина попробовала работать с дельфиненком Генрихом, но он так тоскливо верещал, глядя пронзительными глазенками, что по настоянию Шонера был отпущен к заливу. В дальнейшем мы его не встречали. Артур предположил, что он стал жертвой акул, которые изредка подплывали близко к острову. Ведь анатомически он был всего лишь маленьким человеком. А вечноголодные акулы могли проигнорировать псевдодельфиньи предостережения Генриха.
Фатер Вильгельм посоветовал Марине позаниматься с Клаусом, зооморфом смешанного типа, который претендовал ныне на лидерство в зарослях Фермы. Доктор утверждал, что Клауса сумели прятать от ореойев как минимум два года, поэтому его интеллект был несравненно выше, чем у остальных. Клаус умел строить из веток некое подобие жилья, не боялся огня и был полиглотом: мог на примитивном уровне общаться не только со всеми остальными зооморфами, но и подражать голосам многих животных. Однако, доставленный в Клинику, он вел себя агрессивно по отношению к бывшей училке немецкого или затравленно рычал, когда рядом находился Туолини с дубинкой. Из человеческой речи от него удалось услышать лишь одно отрывистое слово, переводимое с языка островитян как что-то типа «твари, сволочи, животные». Особую агрессию у него вызывало появление Артура. Он даже делал в его сторону хватательные жесты когтистой рукой. Замкнутое пространство приводило Клауса в отчаяние, и после дежурного обследования вождя зооморфов также довелось отпустить. Появление Марины вызывало у оронао эрекцию, но только до тех пор, пока Марина не стала появляться, держа в руках дубинку Туолини.
Доктор Шонер предупредил, что Клаус проходит период полового созревания (что, впрочем, было понятно и без него) и, возможно, вскоре мы станем свидетелями создания на острове нового племени, где родители будут зверями, а дети - людьми. На эту тему была проведена пространная лекция, в которой Шонер сообщил, что попытается создать образец, который будет обладать интеллектом gomo veritas и звериной приспособляемостью к дикой природе. «Этот побочный результат позволит сделать мою работу достоянием широкой мировой общественности. Тарзаны и Маугли всегда интересовали публику. Я ставлю на Клауса. К тому же у него синусоида альфа имеет практически человеческую амплитуду».