Блейк, как бы сильно не грезил о бабле, пошел наперекор растущему желанию:
- Это бред. Я лишь несколько дней у нее пробыл из-за жалости. За столь короткое время полюбить человека невозможно…
Чанг улыбчиво возразил:
- Ошибаетесь, Дэвид – мигом позже рассекретив свою точку зрения, - К глубокой старости люди, а в особенности одинокие женщины, любую мелочь расценивают как спасение. Любой приятный жест, любое доброе слово… - а затем встал с кресла и сменил тон на более громкий, - Да все что угодно! Старость – последняя остановка человека, которую, чтобы не бояться, нужно проживать в тепле! Тепло – это любовь, любовь старухи к незнакомому человеку, согласившемуся помочь, разве вы не согласны?
Клиент тоже привстал, и хорошо… хорошо обдумал ответ. На самом деле он все прекрасно понимал. То ли дело юрист, до которого только-только дошло, что показушное слабоумие господина Блейка является крепкой смесью застенчивости и неуверенности. Этакая психологическая защита, присущая исключительно добрым ЧИСТЫМ людям, склонным к состраданию и сопереживанию.
- Да, конечно. Одинокая женщина, вынужденная скрывать следы скорби на мирских мероприятиях, не могла найти никого другого и обратилась за помощью к тупому алкашу, на уме у которого молоденькие шлюхи и большие мани…
Это рассуждение вслух ввело юриста в некое замешательство:
- Вы о ком сейчас? – спросил мистер Чанг.
Дэвид ответил:
- Не суть… - увидев в окне следившего за ним проказника Дрю.
Через пять минут:
- Что ты так долго? Я уже заждался…
Мигель Роше (полицейский, напарник Дрю), протяжно откашлявшись, начал передавать, что выведал, когда подслушивал прелюбопытный треп алкаша и юриста, стоя за дверью:
- Ты не представляешь, какой фарт выпал этому кретину, дружище!
По своей натуре Дрю славился менее эмоциональным и впечатлительным, нежели Роше, а потому все воспринимал
более спокойно и не ожидал от второсортных затей чего-то наживного:
- Ну, слушаю…
- Там такое! – Роше выпучил глаза, замахал руками во все стороны.
- Что?
- Как я понял из разговора, кретин приударил за одной престарелой иностранкой, скончавшейся не так давно…
Дрю перебил товарища для того, чтобы отпустить очередную колкость:
- Ого, теперь понятно, почему у него с молоденькими не клеилось. Геронтофил латентный!
- Может, да, а, может, просто ухаживал, в смысле помогал…
- Да ничего. Он не извращенец, а натуральный хитрец! Если бы мне предложили такое бабло, я бы тоже рискнул провести ночь с богатой сучкой. А что? Старая не старая, с виски потянет…
- В общем, карга, видать, почувствовала, что скоро отдаст концы, и сделала завещание на все свое имущество. Получить его законным путем сможет лишь кретин.
Дрю сообразил:
- Ого!
- Вот так вот…
- Мда, недооценивал я его. Чуть было не упустил личное счастье…
Минутой позднее.
Юрист спросил:
- Ваше последнее слово?
Дэвид целую минуту размышлял над решением. И его окончательное прозвучало на удивление тихо:
- Нет.
Чанг тоже прибавил в скромности:
- Вы хорошо подумали? Учтите, больше такого шанса может и не подвернуться…
А на этот вопрос клиент ответил значительно смелее:
- Да!
- Я подумал очень хорошо. Лучше, пожалуй, не сможет никто из ныне живущих…
А меж тем подлецы все болтали, обговаривая план покушения и дальнейшего допроса с целью получения желаемого:
- А потом что с ним будем делать, когда свое получим? Убьем, что ль? – в их дуэте почти все решения принимал Дрю, отличавшийся большей изощренностью, - Если отпустить, то точно нажалуется…
Вэйлонд умел страшное произносить с легкомыслием:
- Не исключено. Кстати говоря, вариант неплохой, я бы сказал, подходящий для создания счастливого финала…
Роше в тему вспомнил не самое плохое отношение шефа к Дэвиду и не мог не передать подельнику:
- Сам знаешь кто частенько вступается за кретина. И, по-твоему, наш запланированный поступок поддается хоть
какой-то морали, а?
Дрю не понравились эти сомнения:
- Брось про мораль – нахмурив скачущие брови, он запихнул в рот жевательную резинку освежающего действия, - У шефа, например, она подавно отсутствует. Положил сорванцов на той квартире, да с таким напускным цинизмом, что никакой писатель не опишет. Помнишь перестрелочку?
- Угу – чуть сжался Мигель, - Такое не забывается…
- И я о том же! – Дрю выплюнул жвачку, - Поступок плохой, но он же сделал это, верно? И ничего, живет! Так почему мы, крутые парни, ничего подобного позволить себе не можем? Мы что, какие-то особенные? – затем приклеил ее Роше на лоб за то, что тот случайно наступил ему на ногу.
Напарник мотнул башкой в сторону:
- Нет…
Вэйлонд повторил, но уже с улыбкой:
- И я о том же!
Чанг не имел привычки переубеждать, но он никогда не скрывал любопытства, которое сейчас его мучило сильнее, чем когда-либо:
- Причину отказа назвать можете? – спросил он, уставив взор в потолок из белой штукатурки.
Дэвид произнес по слогам:
- Я ни-че-го ни-ко-му не обя-зан о-бъя-снять, - а потом нормально, - Поняли?
Юрист как-то неприятно ухмыльнулся:
- Да что тут не понимать…
- То-то.
Перед тем, как удалиться из кабинета, Дэвид, положа руку на сердце, попросил Чанг:
- И да, забудьте мой номер, а меня больше не тревожьте. Вот вообще… никогда! Чтобы ни одного звонка не поступило! А иначе я подам на вас в суд! – последнее высказывание было
грубой шуткой, которую хозяин офиса никак не воспринял.
Он помотал своей блестящей лысиной:
- Придурок…
- Надо ж таким быть…
Страдающий от резких перемен в настроении, объясняемых все тем же алко-пристрастием, временами грубоватый Дэвид вышел на улицу. Неспешно прошагал двадцать метров, благополучно преодолел недлинный квартал.
Старые “друзья” не упускали его из виду, обмениваясь жестами, шепча друг другу.
К объекту подбежали, когда тот пересек очередной пешеходный переход. Судя по недовольной реакции Блейка,
было очевидно, его не устроила эта спонтанная встреча:
- Что вам нужно? – экс-коп опалил их презрительным взором, опустившись до пристойного в сложившейся ситуации оскорбления, - Утерявшие стыд деграданты…
Изумившись борзостью безукоризненно вежливого и осторожного Дэвида, Дрю его предупредил:
- Ты это, поаккуратнее с терминологией давай, а то кое-кто пожалеет…
Блейк выказал крайний интерес:
- Кто? Хочешь сказать, я?
Роше решил смягчить обстановку:
- Да брось, шутка же…
Но это ничего не исправило:
- Заткнись! – Блейк пребывал в гневном возбуждении и не особенно старался выбирать выражения, говорил – как думал, - Тебя не спрашивали!
Собрав в кулек остатки вымышленной нравственности, Вэйлонд впрягся за друга:
- А чего ты такой подвешенный-то? Может, от радости? Ты же, вроде, в богачи записался…
- Да! – чуть не подпрыгнул Мигель, - И, наверное, жаждешь с кем-то поделиться…
Дабы не способствовать ухудшению и без того не респектабельного положения, следующее ругательство Дэвид оставил в мыслях:
“Подслушивали… Вот уроды”
Секундой позже Роше неприятно поразил Блейка, выдав ложь, за которую впоследствии сильно поплатился:
- Шеф не аскетичен и привык брать от жизни по максимуму. Идти против его воли не советую…
- Что… - экс-коп качнулся от недоумения, профессионально упрятав наплывшее огорчение. В преддверии плачевного Дэвид проявлял жуткую нерешительность, - Повторись. Я не понял.