– Давайте не будем о деньгах, – сказал он, – Лиза для меня – особенная пациентка. И мы, как заметила Ваша супруга, почти одна семья. Я надеюсь, что мне удастся захлопнуть дверь перед ее хаосом. Я предполагал, что когда-нибудь случится нечто подобное. Лизе начало казаться, что она может полностью взять на себя ответственность за собственную жизнь. К сожалению, она недооценивает, сколько сил мы вложили в то, чтобы собрать ее психику в сегодняшнюю форму, и насколько хрупкая это конструкция.
– Мне не совсем понятно. Вы считаете, что сможете ей помочь? – отец Лизы прислонился узкой сутулой спиной к стене.
– Возможно, я справлюсь с ее проблемой, – ответил Завадовский, – но не уверен, что я справлюсь с ней самой, с той сущностью, которая поднимается из глубин ее подсознания. Мы лепили из нее очень правильного человека, уравновешенного, не слишком эмоционального, трудолюбивого.
– Она очень замкнута, ей трудно поддерживать и завязывать новые контакты, – вздохнул отец Лизы, – На работе она годами сидит на одном и том же месте. Ей сложно себя защитить.
– Любая система накапливает ошибки. И может произойти регресс. Однако я смотрю на то, что с ней происходит сейчас, на ее внезапное возвращение домой, ссоры и конфликты в семье – как на подростковый бунт, случившийся лет так на пятнадцать-двадцать позже положенного. Для нас откроется возможность, и нужно правильно ею воспользоваться.
– Так, может быть, Вам стоит задержать ее в клинике подольше? Я бы не возражал, если бы она вовсе оставила свою игровую компанию и вернулась к нам. И пусть бы здесь переживала свой бунт под нашим общим присмотром.
– И вырвать ее из сложившегося круга, из жизни, работы, окружения? – Завадовский покачал головой. – Нет, не думаю, что сейчас это было бы правильно. И она очень хочет вкусить жизнь. Я поработаю с ней, подкорректирую кое-что, подшлифую. Через неделю привезу ее к Вам в совсем другом настроении. Пока это все.
Лиза и не в меру оживленная Татьяна Валерьевна появились в прихожей. Лиза держалась молчаливо и сдержанно. Она быстро оделась, не бросив ни единого взгляда в зеркало, быстро попрощалась с матерью, на несколько секунд прижалась к отцовскому плечу. Затем они вместе с Завадовским спустились по лестнице и сели в просторный Ланд Ровер. Родители старательно улыбались и махали им через окно. Когда машина скрылась из вида, Татьяна Валерьевна смахнула горячую слезу со щеки.
День седьмой.
Профессор Завадовский сдержал обещание и лично доставил Лизу домой ровно через неделю. Со смущенной улыбкой на лице она вошла в родительскую квартиру и тут же угодила в объятия растроганного Петра Владимировича, а потом и Татьяны Валерьевны. Позади них Лиза увидела тетку Катерину. Она выглядела взволнованно, хотя и очень старалась себя сдерживать. Катерина рано утром приехала из деревни по настоянию сестры и самого Евгения Александровича в надежде помириться с единственной племянницей. Лиза подошла к ней и поцеловала в сухую морщинистую щеку. В глазах Катерины блеснули слезы.
– Как я рада, что ты здесь, тетя Катя, – тихо произнесла Лиза, – Мне неловко за мои слова. Ты всегда хотела как лучше, я знаю. Я же понимаю, как много ты для меня делала все эти годы. И прости, что я не осталась тогда на ужин. Я – такая неблагодарная.
Катерина прижала Лизу к груди и радостно кивнула наблюдающему за сценой довольному профессору. Конфликт поколений был улажен.
– Вся семья в сборе, – заметил Завадовский. – Хочу вам ответственно заявить, мы очень плодотворно поработали. Признаюсь, я чувствую себя уставшим.
– Моя девочка снова похожа на себя! – радостным полушепотом воскликнул отец Лизы, когда они задержались с профессором позади всех. – У нее и взгляд другой, словно оживший. Вам удалось повлиять на нее. Вы – гений, Евгений !
Оба рассмеялись и прошли к накрытому столу в гостиной, где их ждали легкие бутерброды с форелью, тушеная свинина, запеченая сладкая картошка, соус из белых грибов, собранных летом неутомимой Катериной. К свинине полагался острый зеленый салат по рецепту того же незабвенного испанского повара. Открыли бутылку любимого Петром Владимировичем оранжевого грузинского вина. Татьяна Валерьевна зажгла высокие свечи и подняла тост за то, чтобы волшебный субботний вечер стал началом новой успешной жизни. Глаза Лизы и Евгения Александровича встретились, и Лиза просияла почти блаженной улыбкой. Говорили обо всем и сразу. Катерина хвалила добрых деревенских соседей, которые никогда не забывают о ней, всегда заходят проведать одинокую женщину. Татьяна Валерьевна вспоминала свою молодость, актерский факультет и знаменитого ныне однокурсника, который регулярно, каждый месяц звонил ей, предлагал контрамарки. И ведь именно он помог Исаевым выйти на Завадовского, когда с их маленькой Лизой приключилась беда. Сказав это, Татьяна Валерьвна, замешкалась и испуганно посмотрела на дочь. Та продолжала слушать мать с безмятежным выражением лица. И Татьяна Валерьевна облегченно вздохнула и расслабилась.