— Заразил еще одну девушку СПИДом, Гастон? — ухмыльнулась я.
— Ты следующая, Моретти. Поговаривают, ты в свои двадцать пять лет добилась всего, благодаря постели и отсосу.
Я резко вскочила и приставила нож к его горлу, который достала из своей подвязки под юбкой.
— Ты мерзкий ублюдок. В отличии от тебя, я сама всего добилась и не сидела на шее у своих родителей, свесив свой крохотный член. — выплюнула я.
— А у Трева побольше будет, да? — он засмеялся.
Я оскалила зубы и удалила локтем в его нос.
— Кэт! Остановись! — закричали все.
Затем мой кулак последовал в челюсть Гастона, и я воткнула нож в его плечо. Мои глаза горели, я ненавидела его, ненавидела слова, которые вылетели из его грязных уст.
Гастон заорал, как бешеный пес. Я вытащила нож и собралась снова всадить его в то же место, но меня схватили сзади два парня, а к Гастону подбежала Ангелика. Я вырывалась из крепких мужских рук, даже укусила одного. Тревис достал веревку и крепко связал меня.
— Отпусти меня! — кричала я.
Из-за веревки я не могла пошевелится, Тревис слишком туго затянул ее.
— Развяжу, когда приедешь на работу.
Он схватил меня и потащил к машине, вытащил ключи из моей сумки и повез меня на работу. НА МОЕЙ МАШИНЕ. Он заклеил мне рот, чтобы я не орала.
Когда мы приехали, он помог мне вылезти и развязал меня.
— Я ненавижу тебя, Хантер. — зарычала я, когда мой рот освободился.
— Знаешь что, Кэт? Когда-нибудь от тебя все отвернуться, даже я, черт возьми. Нельзя так реагировать на тупые слова людей, таких как Гастон.
— Тревис, он заслужил.
— Он заслужил обычного наказания, а не раздробленную морду и глубокий шрам, который будет затягиваться несколько месяцев. Я думал, что в тебе осталась хоть капля доброты. Я ошибался.
Сказав это, Тревис отдал мне мои ключи от машины с сумкой и пешком пошел назад в Б.У.
Глава 5. Я тебя не оставлю
Не знаю почему, но я начала пить. И это не из-за Хантера. Ладно, может быть из-за него…
Сегодня в обед я узнала, что Гастон Конте в больнице, как оказалось, нож, который я ему всадила в плечо, прошел насквозь. Мало того, он был пропитан змеиным ядом. Меня хотели отстранить от работы в Б.У. на месяц, но Тревис сказал, что и неделя для меня будет мучительной, в чем он был прав. Кстати о нем, после работы он ждал меня около моей машины и, когда я подошла, зачитал мне всевозможные лекции, правила Б.У., уголовный кодекс Италии и что-то еще. Короче говоря, я на него немного покричала. И еще мы немного подрались. Теперь я сижу, пью восьмую бутылку абсента, двадцать шестой раз хожу в туалет и слушаю причитания Деборы.
— Тебя же учили в Б.У. уставу, ты семь лет была послушной и ничего плохого с людьми не делала, Катарина, — тараторила Деб. — А последний год ты начала кидаться на коллег.
— Гастон назвал меня шлюхой и намекнул, что я спала с Хантером! — я опрокинула еще один бокал Everclear.
— Ты спала всего раз с Тревисом, знают об этом только вы, я, и еще, кажется, Вэнни. — она уперла свои руки в бока и хмуро посмотрела на меня.
— Я не хочу говорить об этом павлине, Деб. Я показала тебе синяки на бедрах, которые он мне поставил. — сказала я, добавляя алкоголь в ликерную рюмку.
— Только ты забываешь, Катарина, что он защищался, пока ты ставила такие же синяки у него под глазом, на руках и на ребрах. Бедный парень, - Дебора тяжело вздохнула, а я уже допила еще одну бутылку Everclear. — Тебе нужно перед ним извиниться, он заслуживает хорошего отношения, ты забыла, что он всегда защищал тебя и никогда не отворачивался.
Может, Дебора и была права, но сейчас я пьяна. Хотя, кого это остановит?
— Пойду прямо сейчас к нему. — я встала из-за стола и направилась к двери.
— В домашней одежде? — я кивнула, обула балетки и вышла из дома.
Дебора последовала за мной, чтобы закрыть ворота, странно, но она совсем за меня не волновалась, возможно, потому, что даже в одиннадцать вечера, безоружная и пьяная в стельку, я могу за себя постоять. И слава Богу, что сейчас людей на улицах почти нет, не хочу, чтобы в газетах была моя фотография, где я в домашней одежде бреду по темным улицам.
От моего дома до дома Тревиса было километра три. Так что я уже «доползла» до него. Я стучала в дверь минут пятнадцать, пока мне не открыл павлин.
— Батончик? — он удивленно уставился на меня. — Пол двенадцатого, сеньорита, ты чего тут забыла? Блин, ты еще пьяная и в пижаме?
— Это не пижама, а простая домашняя одежда, — я нахмурилась, когда увидела фингал под его левым глазом. — Где твои дом-работники?
— В отпуске, я сейчас один. Так чего ты тут забыла? — грубо спросил Тревис.
— Пришла извиниться. — я икнула.
— Забудь, Кэт, я пошел спать. — после этих слов он захлопнул дверь.
Я спустилась чуть ниже и села на ступеньки, согнула ноги в коленях и уткнулась в них. Из моих глаз потекли слезы. Только сейчас я осознала, что наделала. На самом деле я очень слабая, хотя все во мне видят сильную женщину или безжалостную убийцу.
Я посмотрела на небо, покрывшись мурашками, и начала плакать еще сильнее. Не помню, когда плакала последний раз так сильно, кажется, в пятнадцать, когда пришла на могилу родителей.
Я почувствовала теплый плед на своей спине.
— Поднимайся, а то попа отмерзнет.
— Тревис…
Я посмотрела на него заплаканными глазами, мне было так стыдно, но все же я бросилась к нему в объятья и разревелась еще сильнее.
— Прости меня, прости, Тревис.
Он поднял меня на руки и понес в дом, нежно гладя по голове. Тревис сел на диван и притянул меня к себе. Мне было так хорошо в этот момент, так тепло и уютно. И не страшно.
— Сколько ты выпила, батончик? — мягко спросил Тревис.
— Если ты думаешь, что я это говорю, потому что пьяна, знай, ты не прав.
— Просто я удивлен, — он крепче прижал меня к себе. — Кэт, я.
— Я скучала по тебе, Тревис. — перебила я.
Я чувствовала, что засыпала и начала говорит это, зная, что утром не вспомню, как признавалась ему в своих чувствах.