— Замкнутый круг, — вздохнул Белорус. — А если вот наказать кого-то надо, чтобы не борзел, или за грех? Покажи хоть что-нибудь. Выруби меня, например, жертвую. Коньяк ставлю. Или говори свою цену.
Я вошел в кураж и назвал цену:
— Верните на место чувака-связиста. Не должен человек быть отверженным только за то, что не пьет, как вы… как мы.
Все уставились на меня, как на чудо.
Всем «звезда»
Следующим вечером в гостиницу пришел связист, мой номинальный сосед по комнате. Худой, выше среднего роста, с шикарной шевелюрой — сноп черных волос, этакий «мягкий ежик». У него были умные внимательные глаза и длинная аристократическая шея с острым кадыком.
Я представил, как по кадыку течет струя водки, «ык-ык»… «бо убью» и так далее. А еще я понял, что все идет к тому, что сегодня-завтра придется признаться в своем каратистском банкротстве. Ничего, переживем, жертвенно подумал я.
Пришедший смотрел на всех немножко испуганно, хотя встретили его как ни в чем не бывало.
Оказывается, сегодня, в рабочее время, к нему на узел связи зашел Белорус и просил не обижаться, уверял, что никто на него зла не держит, и у них уже никто никого пить не заставляет. Возвращайся, мол, чтобы по-человечески. Что ты как неродной.
Парень, видимо, поверил, раз пришел. И даже принес на общий стол две бутылки коньяка «Белый аист», чего от него не ожидали.
— Только я пить не буду! — категорически предупредил он.
Какой базар, чувак, да с таким гостинцем тебе все прощается, даже наперед!
Похохотали, накрывая на стол.
Пили. Связист пил кофе, тоже принесенный им, настоящий растворимый, целая банка. Смотрел загадочно, все больше смелел, даже принимал участие в разговоре.
— Сегодня какой-то праздник! — восклицал Белорус, разводя ручищами, иногда покровительственно приобнимал связиста.
— Дружба, фройншафт! — поддерживал его Троцкий.
— А вот если бы ты, чувак, анекдотов пару рассказал бы для полного счастья, — заявил Белорус, когда все пьющие уже «нормальненько» захмелели. — Я знаю, вы, связисты, все новости первыми узнаете. Вон, когда про Афганистан объявили, так я только к обеду…
— Загадку хотите? — перебил связист, улыбаясь. — Лучше анекдота. Катарсис гарантирую.
— Давай! — воскликнула банда хором.
Хоть с катарсисом, хоть с катарактой.
— Ну-ка, все вместе, уши развесьте, — объявил всеобщее внимание Троцкий и закурил беломорину.
Связист вынул из красивой пачки «Филип Моррис» красивую сигарету, вид его был совершенно невинным, но при этом загадочно изящным.
— Загадка из трех частей, — начал он. — Ключевое слово — «звезда». Меняйте его на более подходящее и соответствующее, вы меня понимаете.
— Ну? — Белорус нетерпеливо заерзал в предвкушении интересного. — Гони катар или как его там!
— Понятно, интеллигент, — включился Троцкий, — рифму «звезде» знаем. Называл бы своим словом.
— Убеждения не позволяют, — отмахнулся связист, лучисто улыбнувшись. — Итак, товарищи, первая загадка: «Всем езда — одному звезда!» Что это?
Давай, не тяни, все равно не угадаем, сдаемся.
Связист недолго томил, быстро выдал разгадку:
— «Свадьба за городом!»
Пошарил по карманам, вынул спички, хотя к его сигарете полагалась бы зажигалка.
Все посмеялись: точно, «звезда»-то одна, а желающих много. Кто-то предположил: а вдруг жених перепьет, ну и так далее. Пока еще не очень смешно. Ладно, давай вторую загадку.
— «Одному езда — всем звезда!» — возвестил следующую загадуху рассказчик, криво ухмыльнувшись и обведя слушателей заблестевшим взглядом.
Та же реакция: давай отгадку!
Связист мял сигарету, как будто в его пальцах был не «Филип Моррис», а «Иван Беломорис». Наконец сделался торжественным и победно изрек:
— «Муж уехал в северную командировку».
Чиркнул спичкой о коробок.
Загорелся, затрепетал огонек.
Взрыв хохота как-то резковато оборвался, все стали посматривать друг на друга, закряхтел Троцкий, Белорус сказал без улыбки:
— Смешно.
Связист прикуривал долго, как моряк на ветру, горящая спичка в подрагивающих дланьках, сложенных лодочкой, пол-лица закрыто от зрителей. Одни глаза. Прикурил, разжал ладошки, пыхнул, заволокло лицо благородным дымом. Сказал сдавленно, на выдохе:
— Третья: «Всем езда — всем звезда!»
— Ну? — Белорус был угрюм.
Связист выдержал паузу, отхлебнул из кружки, сказал, глядя в потолок:
— «Вертолет разбился».
Сейчас уже никто не смеялся, все только улыбались, кто как. Кто криво, кто кисло.