— Только что, — улыбнулся Гид. — Иди, удачи.
Клара, наблюдавшая с кровати, усмехнулась. Сама видела много раз, как от тревоги патрульные почти с ума сходят, если их товарищи не возвращаются в срок. Да уж... Дару предпочитал контролировать ситуацию — вот и контролировал, вместе с, вероятно, десятком-другим «охотников», заменявшим Эдену «дух Дроэдана».
— Так просто закончилась сказка, — хмыкнул Гид.
Клара прищурила темные глаза.
— Мне слышится или ты рад? Ты завидовал?
— Нет... Эта байка о могучем защитнике была довольно глупой.
Девушка промолчала, прекрасно понимая, что ее спутник врет.
— Нет, — повторил Гид, присев на кровать и заглянув в конверт. — Я и сейчас завидую. Даже больше. Одно дело думать, что городу просто дико, немыслимо везет, а другое... Ты ведь видела... Большинство верит и живет счастливо. По крайней мере, за десять минут в этом городе я видел больше радости, чем за всю предыдущую жизнь. Чужой радости... Конечно, у меня есть желание открыть огонь по этим людям только за то, что они выглядят счастливыми и не догадываются о настоящих защитниках.
Долгое одиночество странно повлияло на Гида. Он говорил то, о чем привычнее врать и другим, и, тем более, себе.
Спрашивать, что же уберегло жителей Эдена от гибели, Клара не стала. Знала по себе. Не самоотверженный Дару и его товарищи, уж точно, — ведь тогда и Гид, и Клара пошли бы вместе с сыном старейшины. Гости Эдена не прониклись ни ложью Зиккерта, ни правдой Дару, так уж получилось... Так всегда бывает, когда есть личная цель. Словно догадавшись о ее мыслях, Гид произнес:
— Может, здесь есть что-то про отступников, пользующихся протезами.
Вот что было действительно важно.
— Или про создающих их мастеров, — пробормотала Клара, заглядывая в желтоватые листы бумаги.
В рюкзаке по-прежнему лежал затертый до дыр номер «Науки сегодня», но только столкнувшись с полностью незнакомым текстом, Гид понял, насколько паршиво он читает. По крайней мере, Клара справилась с задачей раза в четыре быстрее.
— Ничего, — пустым голосом сказала она, откладывая последний лист. — Ты ведь не думал, что найдешь нужные сведения так просто?
— Нет, конечно.
«Ничего» — это было не совсем верно.
Учение Дроэдана хранилось на шести листах, исписанных с обеих сторон. При этом целиком сохранились лишь три страницы, текст на клочках не совпадал по смыслу, даже если этот смысл теоретически там был. Расставить фрагменты в правильном порядке можно было лишь интуитивно. И вот один из обрывков и хранил как раз суждения Дроэдана по поводу протезов. Герой сокрушался о том, что рано или поздно природа отомстит за посягательство на ее законы. Гид перечитал жалкую пару предложений несколько раз. Зиккерт умел вытягивать из любого слова Героя жизненно важное правило, и Гид стал безумцем, а Клара — дурой.
Все остальное: создание священной земли и первые ее жители, мысли Дроэдана по поводу и без, — все это, в общем-то, уже не имело никакого значения. Гид уже не читал, а просто смотрел на обрывок — половинку с четким нижним краем и ободранным верхним.
— Что? — Клара не выдержала молчания. — Думаешь, природа уже отомстила? Брось, никто не знает, почему мир изменился! Ну, хватит...
— Что это? — Гид указал на едва заметный символ в нижнем уголке страницы. Тоненькие линии — нечто, похожее на заточенную палочку с змеящейся нитью.
— Стальное перо, — пригляделась Клара. — Видела парочку таких. А это, видимо, какая-то роспись.
Гид потер лоб, на лице его отразилась боль.
— Где я раньше это видел?..
Клара замерла на миг, а потом бросилась за Гидовым рюкзаком. Вытащила все записи Ферта и памятный журнал со статьей о протезах, вопросительно приподняла бровь...
— Давай поищем, — прошептал Гид, а память уже подсказывала, рисуя образ... Гид машинально открыл последнюю страницу.
Он тысячу раз пролистывал этот журнал. И запомнил не только небольшую статью о протезировании, но и остальные, не столь важные, заметки. Например, на последней странице размещались сведения о других журналах и газетах, увидевших свет. И вот там...
Гид молча ткнул пальцем в нужный фрагмент статьи.
— ...Однако помните, многоуважаемые господа, что наука отнюдь не должна ограничивать кругозор прогрессивно мыслящего человека, — начала читать Клара. — Поэтому мы напоминаем о последнем номере журнала «Новый писатель», — миниатюрная эмблема красовалась прямо рядом с названием, — где публикуются фантастические произведения самой разной направленности. Помните, читатели «Науки сегодня», что этим господам с неограниченной фантазией уже удавалось предугадать некоторые открытия...
Клара замолчала.
— Фантастические, — холодным голосом произнес Гид. — Понимаешь это слово? Нереальные. Ненастоящие. О ненастоящем... Понимаешь? Они верят в то, что некогда написал один человек. Он написал о том мире, который придумал. Написал о его порядках. О правилах. Понимаешь?
— Гид, стой! — Клара схватила его за руку прежде, чем он поднялся. — Стой... Не нужно об этом говорить. Никто не должен знать. Зачем им правда? Они живут, как им нравится, так и не стоит нам вмешиваться в их жизнь.
— Философия равнодушия. Так говорил Ферт о людях в поселке, так говорила ты о Призраке... Это то, из-за чего подыхает твой Призрак. Из-за того, что никто не хочет знать правду — и даже если кто-то ее узнает, не скажет ни слова.
— Хватит, Гид! Все, что ты говоришь — лишь твоя зависть! Подумай... Призрак стал бы другим, будь у нас такое учение... Из Призрака вышел бы лучший Эден, и я бы сейчас улыбалась. Ты думаешь, мне не знакома зависть? Да я точно так же готова убить здесь всех! Но... пусть живут, сколько смогут. И, по возможности, счастливо.
Гид так и не смог понять, что говорило в ней тогда. Проснувшаяся жалость или злорадство — ведь когда-то Эден все равно узнает правду.
— Клара. Их ведь рано или поздно убьют. Всех. Дару умрет и погибнут все. Я скажу лишь ему — пусть знает и решает, что делать.
Его не переубедить — это было видно по залегшей между бровей складке. Это было видно в долгих секундах взгляда. Кровь стучала в висках, отсчитывая время. Время отчего-то стало невероятно важным. Клара внезапно полностью осознала, что у нее впереди — пустыня, ветер, забывший о человеческой речи, шаги и шаги без возможности взглянуть на горизонт, ночи без надежд на новый, настоящий Эден. Или — на оживший Призрак.