Он не слишком-то любил спать.
А наутро Гид взглянул на него так, как будто видел впервые. И произнес снова:
— Мутант.
— Это не очень вежливо, — сказал он. — Вы могли бы дать мне имя.
Неожиданно Гид задумался на короткое время, потом покачал головой.
— Тебе ничего не подойдет. Все имена слишком хороши для тебя.
Очень легко у него получалось это — обижать.
А выбравшись на поверхность, они все нюхали странно изменившийся, совсем другой воздух. И шли по нему, как по нити. Вернее, как по полотну, раскинувшемуся куда-то далеко. Ветер дул им в спины.
...И море.
...Оно появилось.
...Оно было здесь.
Мутант закричал, бросаясь к бурым, зеленоватым, серым, — каким угодно, только не синим, — волнам.
— Стой!!! Стой, оно может быть ядовито! — Клара сорвала голос, крича ему вслед.
Рыбки в аквариуме за спиной Мутанта подпрыгивали, и она готова была поверить, что игрушечные рыбки радуются.
Она побежала за ним, но Мутант остановился сам, поспешно избавляясь от ремней, обвивших его тело и контейнер с водой.
— Почему они не синие? — требовательно и обиженно воскликнул Мутант. — Почему? Клара, ты можешь мне объяснить? Я ведь видел синее, когда шел по стеклу! Там отражалось море, Клара, ты мне веришь?
— Мутант! — сипло выдохнула Клара, хватаясь за его руку. — Потому что... Это не море, ты не его искал! Пойдем! Пойдем с нами! Я... Я придумаю тебе имя!
— Но я видел синее... — он ее не слушал. — Ладно, ладно, это не страшно, что я ошибся, может, дальше оно будет таким... Ведь это все-таки море!
— Знаешь, что ты видел? — она отчаянно пыталась его удержать. — Где оно... — она рылась в своей сумке, роняя что-то и теряя в песке. — Вот!
Маленькое зеркало.
Он впервые увидел себя.
— Это — ты! Это — твои глаза! Вот что ты видел! Цвет своих глаз в стеклах!
— Синие, — улыбнулся Мутант. — Синие... Спасибо, Клара.
Она не успела вздохнуть, как он выплеснул воду из контейнера, вместе с рыбками.
— Вот! Вы можете плыть! Прощайте!
Мутант громко, счастливо расхохотался и, поудобнее усадив Осьминожку на сгибе своей руки, отправился в море.
«А мы пойдем дальше, ведь мне нужна глубина, — говорил Осьминожка радостно. — Мне нравится эта вода... Спасибо, спасибо, спасибо!»
Гид к тому времени уже подошел — он и не думал бежать, — и стоял, пытаясь зачем-то отцепить пулемет.
— Помоги мне.
Избавившись от оружия, Гид сделал несколько шагов, но остановился.
— Ты ведь не собираешься...
— Нет.
А Мутант уходил, рассказывая своему Осьминожке, как хорошо им будет.
— Я же говорил — загадайте!..
Мутант обернулся, и Клара, не выдержав, рванула вперед, в море, но точно так же, как Гид, застыла, с ужасом глядя на настоящую воду, лижущую ботинки.
— Надо что-то сделать! — Клара чуть не плакала.
«Глупые люди испугались моря, — сказал Осьминожка. — Но на то они и люди. Не то что я и ты».
— Стой! — прокричала Клара. — У тебя разбито стекло, твой костюм никуда не годится, ты же умрешь сейчас!.. Ты говоришь с игрушкой!
— А хорошо бы, чтобы они пошли со мной... Хотя нет, Гид же загадал...
— Стой! Хэнк!
Это заставило его остановиться, когда он был уже наполовину в море. Осьминожка нетерпеливо шевелил щупальцами, почти касающимися воды.
— Рам! Донни! Слышишь? Я придумываю тебе имя! Тебе нравится? Вернись!
Он отвернулся. Ему не нравились эти имена.
Когда он сделал новый шаг, то услышал другой крик. Громкий, злой, отчаянный.
— А ну стой!!! Ферт!.. Стой! Ферт!
Он все-таки слишком медленно ходил, а может, слишком много ему времени понадобилось, чтобы, оглушенному, улыбнуться уже второй раз за такой короткий промежуток времени. Это тоже не его имя, но... почему он так его назвал? И до чего приятно...
Гид бросился в море, плотно сжав губы, бледный, злобный, с круглыми глазами. Двигаясь, он словно пытался отодвинуть воду здоровой рукой и злился, что у него не получается.
— Я не знаю, что думаешь сделать, но ты не подохнешь сейчас!.. — шипел Гид.
Клара тоже не осталась на берегу. С двух сторон они вцепились в него, и слова смешались, и звуки, и вода плескала уже в лицо, а они ведь были без костюмов и уж точно не умели плавать, как рыбки...
Остановить его не удалось. Он, конечно, считал, что это его слова подействовали — он ведь объяснил, сколько уже времени мечтает о море!.. Но, может, все потому что Кларе стало плохо.
Проследив, чтобы Гид ее вытащил, Мутант отвернулся и сделал последний шаг.
В море.
Пусть не такое, каким оно казалось, но все же он дошел до него.
На берегу кашляла, согнувшись, Клара. Пыталась что-то сказать, открывала рот и вновь кашляла.
— Он дошел, — безжизненным голосом сказал Гид.
Вытащив нахлебавшуюся воды Клару, он сидел на коленях на смутной границе между водой и сушей. Клара быстро приходила в себя, а он смотрел на цветных рыбок, трясущихся вместе с водой. Бесполезные и бессмысленных.
Кажется, перестав кашлять, Клара заплакала — он не обернулся.
Упав на бок — влага мгновенно пропитала одежду, — он пытался смотреть одновременно и по верху, и под водой.
Не получалось.
Но он пытался, пока вода не стала заливать ему ноздри.
Они научились разговаривать.
Это было даже немного странно: учиться разговаривать, когда уже давно умеешь говорить.
За это, конечно, стоило благодарить Мутанта. Если бы этот монстр, это трогательное чудовище, не говорил со своими рыбками и другом-Осьминожкой, то, вероятнее всего, потерял бы разум гораздо раньше. Сначала об этом сказала Клара, потом — Гид. И потому они стали разговаривать друг с другом — о чем попало, иногда вяло, по привычке, а иногда торопливо, словно пытаясь переиграть все те дни, которые раньше проводили молча.
Они совсем недолго шли рядом с морем — вода оказалась ожидаемо ядовитой, так что причин держаться берега не было ни у них, ни у других, возможно, существующих еще людей.