Там кто-то отчаянно завизжал — пронзительным девчачьим голосом. И только когда Рам швырнул топор в спину мутанта и повернулся на голос, он понял: боялись не твари, боялись его, Рама.
Сколько он стоял и смотрел на девчонку в углу комнаты, он не знал. Кое-как сооруженный из листов жести и кусков ткани навес, груда тряпья... чучелко с глазами-пуговицами, которое девочка сжимала в руке. У чучелка были длинные уши, на месте носа — дырка с торчащими нитками.
Встрепенулся Рам лишь тогда, когда в дом заползла вторая тварь. И бросилась — не к нему. К ней, девочке, закрывая ее своим телом и скалясь, разминая длинные запястья, сгибая и разгибая узловатые пальцы.
Рам метнулся к топору, а потом обратно. И через несколько секунд, вытирая лезвие рукавом и не обращая внимания на собственное заляпанное кровью лицо, прорычал:
— К-какого?.. С чего вдруг они защищают тебя?!
Девочка долго молчала, гладя изуродованное плечо лежащего на полу трупа.
— Не знаю.
Она не помнила себя, как и многие люди, как и сам Рам. Его жизнь начиналась лет с двадцати. Ее — с десяти или двенадцати. И всегда рядом были эти мутанты.
— Они заботились обо мне.
Трудно было понять, она жалеет, или это просто дань, благодарность им за заботу. Только вот в ее голове никак не укладывалось, что теперь придется жить одной. То есть, выживать. Существовать.
Рам ее не убил. Возможно, потому что думал — сама подохнет очень быстро. Возможно, потому что не считал девочку пятнадцати-шестнадцати лет, то ли слишком глупую, то ли повредившуюся умом, будущим охотником. Возможно, просто потому что у нее были черные, как у Клары, волосы и красивые руки... Слишком много человеческого.
Через день он добрел до землянки, в которой решил заночевать. Там осталось что-то от людей — точно от людей, потому что только люди хранят воду про запас. Он с трудом отвинтил пробку одной из объемистых фляг и напился ржавой горькой влаги, а потом завалился спать.
Сон стал реальнее — на этот раз он смог поцеловать прохладную ладонь и ощутить все, вплоть до запаха пота и скрипа песка, от которого никуда не деться. Смог удержать тонкие пальцы в своих руках и зарыться носом в густые черные волосы, дыша так глубоко и так жадно, как никогда еще ему не приходилось.
— Клара...
— Бедный мой, хороший... Будь спокоен, а я тебя поцелую... Спи, спи...
Вечность Рам думал, стоит ли открывать глаза.
Все-таки открыл — и резко оттолкнул от себя девушку, злобно выругался, сел, стараясь прогнать навязчивый дурман, обман, мираж... нереальность.
— Я шла за тобой, — просто сказала она. — Я гладила тебя по голове, и ты улыбался во сне. Я не знаю, как жить. Только это я могу тебе предложить... Хотя... — девушка помедлила, трогая ветхое платье на своей груди. — Мне казалось, это тебя интересовало.
Рам ошарашено смотрел на нее, борясь с желанием схватить топор. Она действительно ничего не понимала. Блаженная. Жившая бок о бок с мутантами... И похожая на Клару лишь внешне.
И еще ему стало мерзко до тошноты. От того, что девчонка готова была предложить, и от того, что она была уверена в его согласии.
— Не трогай мой сон, дура, — прошипел Рам, упав обратно на землю.
Он отвернулся к стене, слушая обиженное сопение приблудной идиотки.
— Кто такая Клара?
— Не трогай мой сон, — повторил Рам. — И заткнись.
Если бы она попыталась его убить... Если бы она стала холодной и далекой... Он бы поверил в нее. А так — лишь мираж.
С ее приходом у него не осталось даже того сна.
Лишь другой — где он стоит напротив охотника. Тот поднимает взгляд... Рам видит узкое вытянутое лицо с блеклыми глазами и стершимися губами, белую щетину на подбородке и бурые от грязи и пыли волосы. Рам видит себя.
Рам дерется — и убивает. Точным выстрелом в голову.
Девочка не отставала. Если Раму удавалось найти еду, убить монстра и развести костер из сухих пустынных растений, она подбиралась ночью — и молча ела. Рам оставлял куски мяса и делал вид, что ничего не замечает.
У него словно завелся личный паразит.
Иногда она пыталась вернуть его сон. Уже не пыталась сблизиться — просто садилась рядом и трогала его лоб прохладными пальцами. Рам понимал, что это обман, но постепенно сдался. И вместо того чтоб гнать девчонку, просто отталкивал ее руку, сжимая на миг тонкие пальцы. А потом держал ладонь у рта, засыпая вновь, и ненавидел себя.
— Это просто, — сказала однажды девочка, точно зная, что Рам лишь притворяется спящим. — Ты убил моих родителей, и теперь — ты меня защищаешь.
— Твоих родителей?..
— Я привыкла считать их ими.
— А теперь, — Рам сел и внезапно рассмеялся. — Теперь выходит... я твой родитель?
— Вроде того, — улыбнулась девочка.
— Валила бы ты отсюда, — после долгого, очень долгого молчания посоветовал Рам.
Прошло два месяца или около того, прежде чем он вновь увидел Призрак. У девочки появилась новая одежда — некогда белый халат и старые штаны, найденные в брошенной землянке. Еще у нее появился нож Рама и его же очки. Рам сложил и оставил все это несколько дней назад, покидая место ночлега. Девочка, по-прежнему следовавшая за ним в отдалении, конечно, все нашла.
А теперь он ждал, пока она подойдет ближе. И, вглядываясь в ее приближающийся силуэт, Рам даже чувствовал некую тревогу. Абсолютно необоснованную — как будто монстр может выскочить прямо из-под земли и напасть. И все же Рам не отрывал взгляда.
Это будет... убийственно. Вернуться в Призрак с подростком! Да и вообще — вернуться. Можно даже сказать что-нибудь старому Конраду — например, «Извини, не принес тебе новые глаза», х-хах, это будет забавно...
— Патрулей что-то не видно, — с показным равнодушием заметил Рам. Спокойно — будто они очень часто разговаривали.
— Патрулей? — с интересом переспросила девочка. — А что, они должны быть?
— Да вот, должны... Если б твой папаша по-прежнему служил патрульным, ты бы уже была на прицеле.
— Так может... — девочка смешно развела руками. — А ты жил здесь раньше?
Зря он заговорил. Почуяв вольницу, девчонка не остановилась на одном вопросе.
И вцепилась в его руку.
Так они и прошли в Призрак... Абсолютно тихий.