Ты видишь лицо человека, говорит Дим, и проживаешь его жизнь. Лицо – отпечаток опыта. Веселье, радость, печаль, боль ложатся морщинками. Страдания истончают кожу. Любопытство вздергивает брови, размышления сдвигают их. От обид щеки круглятся и обвисают. Высокомерие подтягивает верхнюю губу, презрение сжимает рот в линию. Характер проступает в чертах лица, как скелет угадывается под кожей. Чтобы учесть это, нужно от двадцати до тридцати секунд.
Фигура и движения не занимают много времени, говорит Дим. Жир и мускулатура – это образ жизни человека. Сутулые плечи, поданная вперед голова выдают компьютерщика. Излишне оживленная мимика, подвижный рот, быстрые движения – черты продавцов, менеджеров, рекламных агентов. У чиновников и бухгалтеров полнеют задница и бедра. Движенья молодых мамаш напряжены, студентов – развязны. У спортсменов развит и расширен плечевой пояс, военных и ментов выдает осанка. Успехи заостряют черты, неудачи стирают, размягчают. Это – общая характеристика, грубая, в отрыве от остального неточная, потому не стоит тратить на нее больше десяти секунд.
Затем ты приближаешься к человеку, говорит Дим, и «ощупываешь» его. Это элементарно, умеют даже кони, даже некоторые пешки! Нужно лишь приглушить мысли и сместить внимание от зрения к осязанию, от анализа – к интуиции. На практике не всем это легко дается: подгоняемое зрением, поощряемое потоком информации, левое полушарие не желает сдавать позиции, продолжает вычислять, анализировать, раскидывать по полочкам. Чтобы отключить его, порой требуется целая минута. Но сделав это, ты сразу начнешь ощущать эфир человека – неизбежно! Живой человек (не мертвое тело, не предмет одежды, не фото) – это факел в эфирном поле. Он сияет, сам не замечая того. Свет имеет разные оттенки, исходит из различных точек тела, может быть ярким или тусклым, ровным или мерцающим… И ты видишь, где собрана энергия незнакомца: мыслит ли он напряженно, или страдает от голода, или боится, или тоскует от безответной любви. Эфир выдает нынешнее состояние: здоровье, активность, стремления, ход мысли.
Чтобы заметить и осознать все названное, требуется около двух минут. А потом ты подходишь к нему и говоришь… Ну, например:
– Скажите, сударь, там большая очередь?
Апрельский четверг, ближе к полудню. Улица Жилянская, наводненная машинами, меньше – людьми. Довоенная пятиэтажка налоговой инспекции, от нее вдоль тротуара – матерая кирпичная стена. Парень моложе тридцати, высок, чуть сутул, в черных джинсах, повидавших жизнь замшевых туфлях и элегантной серой куртке. На плече висит кожаная сумка и норовит соскользнуть к локтю, что раздражает парня. Глаза умны, устремлены скорей в себя, чем наружу, губы сдержанной улыбкой выказывают удовлетворение. В левой руке держит книгу, правую вынимает из кармана, и на указательном пальце обнаруживается брелок автосигнализации, а на безымянном – серебряное кольцо. Он прошагал примерно полдороги от дверей налоговой до цветочного киоска на углу, когда мы пересекаем его путь, и Дим спрашивает:
– Скажите, сударь, там большая очередь?
– а?.. – парень едва выныривает из своей реальности и в треть внимания взглядывает на нас.
– Я вот надеюсь сдать отчет, – поясняет Дим, приподняв свою сумку, – но что-то сомнения берут. Как по-вашему, есть ли шансы?
Парень усмехается с видом превосходства и сочувствия одновременно:
– Малы, к сожалению. Там очередь через весь второй корпус и еще по двору в два кольца. А в час прием окончится.
– Интуиция не обманывает, – говорит Дим с оттенком грусти, но умеренным. – Впрочем, и логика мне открыто заявляла, что лучше приходить пораньше.
– Это факт, – соглашается парень. – Я тоже пытался к открытию успеть, но пробки…
Дим кивает и понимающе хмурится:
– Да, утренняя напасть… Зато какое удовольствие вечером водить по городу, не находите? Свобода и скорость!
Парень, очевидно, находит – он слегка улыбается, но и подается вперед, делает нетерпеливый шаг к перекрестку. Дим начинает движение в ту же сторону, соглашаясь: верно, нечего задерживаться – и вдруг добавляет:
– Свободен и легок полет, сам летчик и сам самолет…
Парень на секунду замирает, словно не поверив слуху, и его губы расплываются в улыбке. Делает паузу, похоже, перебирая в уме варианты ответов – сказать ли: «О, так мы фанаты Агаты?», или «Да, погонять вечером – это таки да!», или еще какую банальность в этом роде. Он произносит:
– Я птичка в облаке розовой ваты, – тем самым завершив отрывок. В уголках его глаз появляются искорки.