Пролог
Токио, Японская Империя, 23 октября 1941 года.
Адмирал Ямамото — знаковое лицо в Японском флоте. Перефразируя Людовика 14, он и был самим флотом. Ну почти. Именно он с самого начала продвигал строительство авианосцев в качестве основной ударной сил флота в пику «линкорному лобби», видевшему, как и тридцать лет назад, не в количестве ударных самолетов а в толщине брони и калибре орудий победную мощь островной империи. Крайне популярный во флоте среди матросов и офицеров, Ямамото никогда не стеснялся говорить, то, что думал, отчего, конечно же, нравился разного рода вышестоящим начальникам гораздо меньше.
Не скрывал он и своего негативного отношения к подписанному в 1940 году Берлинскому пакту. Адмирал, как и многие другие моряки, видел основным вектором экспансии для Японии южный — юго-восточную Азию, в противовес армейским, которые ратовали за северный — Китай и СССР. Соответственно, направленный против Советского Союза альянс, с точки зрения Ямамото, был откровенно вреден, ничего не давая Японии, только раздражал русских, вместо того чтобы обеспечивать надежный тыл.
Вот почему поэтому адмирал был крайне удивлен, получив именное приглашение в немецкое посольство, на один из традиционных приемов, устраиваемых германским дипломатическим ведомством «для укрепления горизонтальных связей». Более того удивительным был звонок от его старшего товарища и непосредственного начальника военно-морского министра адмирала Есида. Тот и сам, будучи противником союза с Берлином и соответственно конфронтации с Москвой, настоятельно рекомендовал Ямамото принять приглашение.
— О чем-то немцы хотят с тобой поговорить в неофициальной обстановке, во всяком случае, мне об этом намекнули. Может быть что-то важное, поэтому держи ухо востро.
— Да, господин адмирал, обязательно посещу это без сомнения достойное мероприятие, — в голосе адмирала слышался неприкрытый сарказм.
Сам прием не отличался от десятков других, на которых Ямамото присутствовал по долгу службы. Нужно сказать, что, не будучи профессиональным дипломатом, адмиралу, тем не менее, довелось за годы службы подвизаться и на этом поприще. И далеко не всегда это был приятный опыт: именно ему пришлось извиняться перед американцами за инцидент с обстрелом канонерской лодки «Панэй».
— Добрый день, господин адмирал, — из раздумий Ямамото вырвал вкрадчивый голос, раздавшийся со спины, — вернее, вечер уже.
Адмирал обернулся. Перед ним стоял высокий брюнет, одетый в классическую тройку. Совершенно европейская внешность, тем более удивительно, что незнакомец говорил на чистейшем японском, будто бы прожил всю сознательную жизнь где-нибудь в Токио. Обычно европейцы не заморачивались изучением языка страны Восходящего солнца, если только это не прямо требовалось по службе. По службе язык обычно учили либо дипломаты, либо шпионы, либо торговцы. По дипломатической линии, на сколько знал Ямамото, никто из Берлина новый не прилетал, торгашам японский адмирал был мало интересен, оставались рыцари плаща и кинжала.
— Добрый вечер, мы знакомы?
— Зовите меня Мюллер. Пауль Мюллер.
— Говорят, что иметь в Германии фамилию «Мюллер», все равно что не иметь фамилии вовсе. Или может быть вы родственник? — Поддел адмирал незнакомца. Тот в ответ на шпильку только пожал плечами.
— Даже не дальний. Впрочем, моя фамилия не имеет никакого значения. У меня к вам, адмирал, приватный разговор. Очень важный.
— Я весь — внимание.
— Не здесь, здесь слишком много лишних ушей, — немец ловко подхватил бокал с шампанским с подноса, проходящего мимо официанта, — здесь есть пустая комната, предназначенная специально для таких разговоров, вы не будете против уединиться?
Настала очередь японца пожимать плечами — если бы он был против разговора, то не пришел бы вообще.
— Итак, о чем мы будем разговаривать? — Адмирал удобно расположился в кресле и устремил колючий взгляд на собеседника. Он даже не пытался скрыть, что немец ему не нравится.
— Я хотел поговорить о вашем плане войны с Соединенными Штатами. — С ходу попытался огорошить немец. Однако адмирал умел держать удар, и лишь только предательски дернувшееся веко, выдало всю глубину его удивления.
— Какой план войны?
— Тот который никуда не годится. Если, конечно, ваша цель — победа, а не массовое самоубийство. Откровенно говоря, и с куда более удачным планом, я в надвигающейся войне не поставил бы на вас, а с тем, что есть… Вы продержитесь ровно до того момента, когда до метрополии смогут дотянуться американские тяжелые бомбардировщики. После этого для Японии все быстро закончится. Американцы вбомбят вас в каменный век, даже не высаживаясь на центральные острова.