— Так, сколько из вас чародеев, и какого уровня? — Шматкевский деловито остановил уже собравшихся расходиться вместе с приставленными ищейками стражников.
— Пятеро, — с какой-то нарочитой ленцой бросил Трубевской, насмешливо поглядывая на своего бывшего начальника, что ненавязчиво пытался слиться с тенью. — Три артефактора, алхимик, диагност и Курлячев.
Начальник чародейского отдела отчётливо скрипнул зубами: «Ну, Труба, ну ты у меня попросишь премию!» Нелюбовь между господином Курлячевым и его подчинённым была притчей во языцех для всего Васюковского отделения и многие украдкой бегали к диспетчерам делать ставки на то, кто кого будет посылать в этот раз. Дальше взаимного оскорбления и редких мелких пакостей вражда не заходила, хоть тому и были все предпосылки, учитывая то, что прослуживший в отделении семь лет Мастер-Алхимик, правдами и не правдами умудрявшийся раскрывать дела и выслуживаться у верхов, два года вертелся у опустевшего кресла начальника, уже во всю примеряя к своему заду, но посидеть на нём так и не умудрился. Даже пост заместителя не отхватил, поскольку тот давно и прочно был занят престарелым, едва соображающим, кумом брата градоправителя. Поскольку же в небольших городах, где родственные связи наблюдаются даже у поломоек и грузчиков, продолжать конфликт умному чародею было не с руки, куда проще оказалось терпеть и ждать, когда блатной неумёха обмишурится по-крупному. В том, что это рано или поздно произойдёт никто в чародейском отделе и не сомневался. Самому же Курлячеву выгонять опасного конкурента и вовсе было нелепо, раз уж тот знал всё нюансы и делопроизводство и пару раз даже спасал чуть не забытый квартальный отчёт. Впрочем, скалиться и периодически подсовывать друг другу мелких нежвачных парнокопытных со знаменательными пятаками это не мешало.
— Не густо, — отвлёк Курлячего от составления грядущей мести голос громадного боевика. — Группы разведки, берёте себе артефакторов, пусть определят тип защиты и проштудируют слабые стороны. Сив, тебе диагност, попридержи его в запасе, пусть потом с пленными поработает. Алхимика к ним же. Упырь их знает, что там у них хранится. А ты, Ригорий, со мной пойдёшь… коллега. В авангард.
Княжеская ищейка добродушно похлопал по узкому плечу стражника и притянул за собой, когда все начали расходиться по назначенным местам, словно впитываясь с сумерки этого пугающего леса.
— К-как с вами? — аж обмер начальник отдела, невольно приседая под весом тяжёлой лапищи громадного боевика. — Я с… туда не могу…
— С чего это? — хмыкнул Шматкевский, натягивая на голову капюшон и растворяясь с его помощью в зыбком мареве неуловимых теней. — Молодёжи самое место в первых рядах. Набираться опыта, светить храбростью перед начальством.
— Какой опыт!?! — негодующе вскричал Курлячев и тут же прихлопнул себе рот ладонью, продолжив полушёпотом: — Какое начальство!?! Я сам начальник отдела!
— Тем более, — всё ещё терпеливо, но уже значительно настойчивее толкал в спину сопротивляющегося мужчину ищейка. — Нужно на своем примере демонстрировать смелость и стойкость. Всё равно штурмовать наобум никто не станет… Да что я тебя уламываю, как девку! Боевик ты или кто?
— И-или кто, — скромно пробормотал Курлячев, с трудом сдерживаясь, чтобы не закрыть голову руками: отчего-то казалось, что грозный великан непременно станет его бить. — И-извините.
От таких новостей приободрённый было пополнением союзных войск чародей споткнулся о корень и едва не выронил клинок из крепленья на запястье. Рише это показалось попыткой насадить его на заговорённую сталь, и сердце предательски юркнуло в пятки.
— Ситуё-ёвина, — задумчиво протянул Шматкевский, предусмотрительно прихватив за воротник трусоватое начальство чародейского отдела, чтобы от переизбытка эмоций не надумал сбежать. — И сколько же нужно было дать на лапу, чтоб обойти указ, о назначении боевикоов? Куда мир катится…. Ладно, базовый курс читают всем, и хоть что-то умеет каждый, так что справимся, э-э-э коллега. Скажу твоим парням, пусть присмотрят, чтобы сильно в бою не потрепало.
— К-какое справимся!?! — Курлячеву от перспективы такого присмотра (насчёт любви васюковской стражи к своей скромной персоне он не сильно обольщался) резко поплохело и он принялся остервенело вырываться. — Какие бои? Совсем нежить мозги отшибла? Я иллюзор! И-лю-зор! Я не могу…
— А хлеб с маслом жрать на тёпленьком местечке ты, значит, можешь? — зарычал вышедший, наконец, из своего добродушно-умиротворённого состояния младший Мастер и пару раз от души встряхнул оцепеневшего мужчину, что у того только каблуки в воздухе щёлкнули. — Пойдёшь в первых рядах! Будешь мне иллюзиями массовость повышать и нежить проецировать. А накосячишь с чарами — на мясо пущу! Таранным орудием! Мне разрешается без отчётов терять до пяти процентов личного состава. Это… понятно?
Характерная фраза Воронцова, что у всех, имевших честь учиться в Академии Замка, неизменно вызывала озноб и приступ паники подействовала на начальника чародейского отдела отрезвляюще, и тот, мелко закивав в знак согласия, с напускной готовностью схватился за притороченные к поясу запоминающие кристаллы.
— А что чаровать-то? — запоздало уточнил Риша, когда его всё-таки опустили на землю.
— Да что хочешь! — раздражённо вскинулся столичный чародей. — Хоть троллей горных, лишь бы внушительно.
— Н-но я никогда не видел горных троллей!
— Тогда импровизируй! — оскалился чародей, что даже трансформировавшиеся глаза сверкнули алым. — Но учти, если от них мои парни не обгадятся, ты у меня макраме будешь плести из собственных кишок.
Не выдерживая больше бестолковости ситуации, когда рядом происходят действительно важные события, Шматкевский развернулся и, придерживая малахольного коллегу за полу куртки, направился к загадочному куполу, игнорируя кусты и глубокие рытвины. Курлячеву ничего не оставалось, как семенить следом, судорожно прокручивая в голове остатки знаний, не успевшие выветриться за время праздности на новом посту. Не стоило сомневаться, что в этот раз он будет чаровать, как никогда в жизни.
— Та-а-ан! — вполголоса, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, ныла Алеандр, раскачивая в воздухе руками и ногами, будто её пришпилило к суку, и нет никакого риска сверзнуться с него.
В полумраке её фигурка, почти теряющаяся на фоне рваных юбок, лент и кружев, здорово напоминала позабытое воронье гнездо, показывая высший класс маскировки. Веткой ниже нахохлившаяся и напряжённая сидела Яританна, владельца того самого гнезда и символизируя. Получалось у неё отвратительно: ни одна уважающая себя ворона и даже завалящая раскоряка, так неловко балансировать на в общем-то вполне широком и устойчивом суку не стала бы. Да и форма уборщика не способствовала маскировке. Вряд ли кто-нибудь, выглянув в окно, пришёл к выводу, что парень просто от скуки решил прибраться на корявом дереве. Понимая, всю нелепость собственного положения духовник порядком приуныла.