— Начальству вообще болеть нельзя, — как можно беззаботнее отозвался Арн, изо всех сил стараясь не показать, как его обеспокоила чья-то наблюдательность, — чтобы подчинённые не расслаблялись. У нас это в негласном кодексе написано.
— Может, у вас ещё и написано, что позволено без согласования с Советом, распоряжаться боевыми отрядами? — недобро прищурился чернокнижник. — Бросать в неизвестность две оперативные группы, которые соподчинялись княжеской дружине? Срывать в ночь без предварительных инструкций и планов, не согласовав с командирами, большинство из которых сейчас вообще курируют летнюю практику? По непроверенной информации, поступившей неизвестно от кого? Туда, где может находиться незарегистрированный чародей неизвестного уровня резерва, что умудрился разгромить перевалочный пункт и уничтожить Лучшего Мастера-Боя?
Последнего говорить Воронцову явно не стоило. Если обвинения в собственной некомпетентности, хоть и были пренеприятны, но новизной не отличались, то напоминание о Медведе раздраконило вспыльчивого молодого человека до удлинившихся клыков боевой трансформации. Верный сотворившей его силе светляк ослепительно вспыхнул, затягивая весь кабинет холодным багрянцем огненной силы.
— А ты сам член Совета? — невозмутимо, и от того ещё более ужасающе поинтересовался Важич, словно исподволь демонстрируя сиянье звериных глаз. — Или, может быть, боевик, коль знаешь премудрости дела? Нет? Тогда занимайся своим делом, пока оно у тебя есть.
— Что ж, — скрежетнул зубами Воронцов, нервно поднимаясь со стула и направляясь к выходу. — Спокойной ночи, Глава, пока остальные гибнут за навязчивые идеи.
— Непременно, — Араон слегка улыбнулся напряжённой спине скрывшегося в коридоре чернокнижника и, обессилено прикрыв рукой глаза, прошептал: — Непременно…
Пышущая внутри сила беспокойно бурлила, требуя немедленного выхода, дёргала нервы вокруг зарубцевавшихся ран, тянула жилы тупой болью, сжимала пульсирующий резерв. Обезумевший светляк метался по колбе, то обращаясь открытым пламенем, чьи языки, прорываясь сквозь узкое горлышко, едва не хватались за планки наборного потолка, то затихая раскалённой звездой, плавящей стеклянные стенки. Боязливо пищал закреплённый в углу датчик чародейской опасности, мигая на критической отметке готового сдетанировать блокирующего заклятья. Молодого человека от сдерживаемой мощи уже начало трясти, а мелкие искры, срывающиеся с пальцев, оставляли на ковре веера ровных мерзко смердящих дыр. Несколько лежащих рядом с чародеем свитков пожелтело и начало скукоживаться, грозя вспыхнуть от общего накала.
— Всё! — нервно вскрикнул Араон, отшвыривая в окно скопившийся в ладони огненный шар. — Мне нужен кофе!
Подскочив с места, чародей бросился к приёмной, где незаменимая госпожа Ризова держала нескончаемые запасы своего волшебного зелья. На самом деле, ему нужно было успокоительное, кружка горячего молока с мёдом или лёгкая травяная наливка с каплей макового сока, но взрослому мужчине и брутальному боевику признаваться в этом казалось унизительным. Взорваться, что иногда случалось с огненными чародеями, не удержавшими взбунтовавшуюся внутреннюю стихию, тоже не хотелось. Тем более, что сегодня представители Совета взрываться уже практиковали.
Новая идея, хоть как-то перекрывающая гнев от разговора с Воронцовым, подействовала успокаивающе, и ручка в приёмную секретарши даже не оплавилась, в отличие от дверей в его собственный кабинет. Вздохнув свободнее, Арн активизировал стационарный светляк и приступил к поискам напитка, раз уж всё равно зашёл. Кабинетик Ризовой был мал и как-то совершенно по-женски уютен. В нём не было кричащих тонов или обилия мелких деталей. Не выстраивались на подоконнике шеренги бесконечных в своём однообразии кактусов, фикусов и прочих непроизносимых цветов, что расцветали только на зимнюю Средницу и то благодаря приклеенной мишуре. Только три маленькие фиалки сгрудились на краю стола, да длинная немного облезлая герань свисала со шкафа. Почему-то это сочетание казалось милым. В каком-то извращённом плане, но всё-таки. Даже кружевные занавески с какими-то причудливыми птицами не казались чем-то безвкусным. Единственное, что ужасно раздражало так это идеальный порядок, что в сравнении с равномерно захламлённым кабинетом Главы особенно бросался в глаза, выглядя изощрённой насмешкой. Выставленные по цвету подшивки документов, словно выверенные под линейку смотрели аккуратно подклеенными корешками строго в одном направлении, как бойцы на параде. Начищенные бронзовые ручки шкафов и тумб идеально сочетались с литыми книгодержателями простой, даже скромной форме. В строгой хронологии располагались своды инквизиторских законов в подарочном издании. Отдельными полотнами под стеклянным колпаком висели особо ценные свитки. Клочки бумаги с различными пометками приколотые булавками к пробковой доске и те создавали идеальную клетку, от чего-то навевая желание заглянуть под каждый листочек, чтобы лично убедиться, нет ли на обратной стороне твоего портрета с мишенью. Вглядываясь в ряд памятных портретов, подвешенных в соответствии с узорами плинтуса, Араон Артэмьевич словил себя на мысли, что при взгляде на этот кабинет до зуда в пятках хочется пнуть мусорную корзину или перевернуть подставку для листовок.
Несмотря на идеальный порядок, отсутствие пылевых наносов и длинных паучьих кос, полных трухи и мошек, найти что-либо в этом выверенном кабинете отчего-то не получалось. Логическое мышление, необходимое охотникам на нечисть не меньше, чем опыт и профессиональное чутьё, столкнувшись с женским представление о порядке потерпело сокрушительное фиаско. В высоком металлическом пенале в углу, где располагался чан для воды и горелка, вместо кофе и турки обнаружились чистящие средства, порошок от тараканов и пару старых истрёпанных курток. В отделе с печеньем, что притаился сразу за полкой с верительными грамотами, сох месячный запас зефира в окружении странного вида конфет, яблочного мармелада и сушенных цветов, пахнущих так терпко, будто их вымачивали в духах. В придвижной тумбе возле небольшого ледника для скоропортящихся продуктов, совершенно случайно обнаружились сменные туфли ядрёно-жёлтого цвета и мужской шейный платок, даже скорее коллекция шейных платков, галстуков, накладных манжет, сменных воротников, нашлись даже новые панталоны, от чего Арн почувствовал себя послушником, открывшим сундук фетишиста. Было в таком соседстве что-то нездоровое, заставившее парня поморщиться.
Мешочек с прожаренными зёрнами совершенно неожиданно обнаружился во внутреннем сейфе, где обычно запирались ценные печати и притащенное на взятки золотишко. Но даже не сумбурное соседство (помимо кофейных зёрен там же обнаружилось несколько шоколадок, коробочка с пудрой и початая бутылка коньяка) и не слишком легко открывшийся замок, так удивили и насторожили чародея. Ещё будучи ребёнком Арнаон часто забегал на работу к отцу и точно не мог обойти своим вниманием подозрительный кабинет в прихожей, а уж содержимое чашек и сервировочных столов и подавно. Артэмий Изотович, уже тогда изрядно зависящий от иноземного бурого пойла, всегда держал много кофе, но весь он был либо сразу же измельчённым в терпко пахнувший лёгкий порошок либо запаянным в липковатые гранулы, упрощающие приготовления. Зёрнами лишь редко украшали тарелку при подаче десертов и то лишь, чтобы сильным запахом отбить шлейф подмешанного зелья. Возможно, в Важиче заговорила мания преследования, может, сказалась нервозность дня, но, прежде, чем прикасаться к зёрнам, чародей опустил в мешок всегда (с недавнего времени) носимый на поясе кирматул. Прозрачный длинный кристаллик, напоминающий сапожную иглу, коснувшись тёмных поджаристых боков, сначала подёрнулся мутной белёсой дымкой дешёвых пестицидов, потом дрогнул и начал стремительно сереть.
Окончательного изменения цвета Арн не стал дожидаться, выдернув тонкий артефакт из столь враждебной среды. Кристалл надрывно пискнул разбитым хрусталём и снова посветлел. Важич осторожно протёр его и запрятал обратно в потайной чехол. Молодого мужчину слегка трясло от осознания того, что, не будь он сыном бывшего Главы, достававшего бедовому чаду редчайшие артефакты, то не заметил бы яда, даже пригоршнями жуя коричневую отраву. А ведь он был не так и далёк от этого, ещё совсем недавно собираясь допить приготовленный заботливой секретаршей напиток. В голове никак не желало укладываться, что его, а, может, ещё и отца холоднокровно травила женщина, что добрым духом правила в приёмной, заботясь о спокойствии и благополучии Главы. Это даже не воспринималось, как предательство, настолько невозможной казалась сама ситуация.