Дальше Яританна не слушала, смирившись с неизбежным, и покорно пошла следом. Она понимала, что потерять травницу среди этой суеты и давки будет значительно проще, чем потом самостоятельно найти заветный возок. Приходилось сдерживать раздражение, утешая себя тем, что это замечательное упражнение, которое в её нынешнем положении может здорово помочь и даже спасти жизнь, коли на то пошло.
Княжеская проверка толи пренебрегла совсем уж неказистой обшивкой и кучей мелких тряпичных мешочков, толи оставила возок с травами на потом, посчитав наименее опасным. Весь груз лежал нетронутый и преспокойно ждал хозяев, что, замешкавшись с лошадьми, сейчас возле въездных врат громко переругивались с другим торговцем на предмет утянутой упряжи. Сперва, как и подобает, один из хозяев, нервный и худой старик, оставался дежурить у поклажи, но, не выдержав промедления, поспешил на подмогу своему более молодому товарищу. Оно и не удивительно, ведь большинство трав в таких жутких условиях могли повянуть, раскрошиться и утратить свой товарный вид.
— Постой на стрёме! — небрежно бросила подруге травница и с восторгом оголодавшей галки бросилась к небольшому скромно стоящему в сторонке возочку, даже слегка подпрыгивая на птичий манер.
— Эл, вылезай немедля! — Яританна неловко мялась в сторонке от ковыряющейся в поклаже подруги, не зная куда лучше деваться от стыда, поскольку провалиться под землю сразу не получилось. — Это же чужая собственность и, заметь, владельцы неподалёку. У тебя нет денег на покупку. Я всегда была против воровства, как явления!
Успевшая разлохматится рыжая головка любопытно выглянула из стремительно превращающейся в бесформенную кучу связки травяных мешков и с такой глубокой укоризной воззрилась на подругу, словно мысленно пересчитывала все случайно обнаруживающиеся в скарбах духовника посторонние предметы.
— Да ну? — чрезвычайно искренне удивилась Алеандр и для пущей выразительности даже всплеснула руками.
— Понятия не имею, к чему ты клонишь, — чопорно поджала губки духовник и отвернулась. — Копайся быстрее! Я не намеренна здесь долго торчать!
— Да тут и копаться особо нечего! — обиженно засопела юная любительница флоры во всём её целительском многообразии. — Не представляешь, редкостнейшая дрянь! Тут половина трухи, не годной даже чай непрошенным гостям заваривать. Не представляю, как они думают хоть что-то тут продать! Разве что на госпроизводство. Ну, там где обычно производят чрезвычайно действенные составы по смехотворной себестоимости и практически насильно заставляют покупать молодых помесных лекарей. Мне одна знакомая по секрету говорила, что у них в лечебнице предпочитают такими брикетами для сухого состава печку в приёмной топить, а больным обычный зверобой запаривать, что под стенкой разросся, потому как от него больше пользы. Фу, гадость какая. Вот, Тан, чес слово. Душа болит за отечественное целительство. Финансируется содержание лечебниц из рук вон плохо, молодым чародеям ничем не помогают, зелья присылают низкокачественные, зато перед соседями яро хвалятся: гляньте, у нас сохранилось бесплатное лечение! Не лечение, а колеченье! Притом как пациентов, так и самих лекарей. Ты представляешь, как работа в таких условиях может сказаться на психике? Во-о-от, и я не представляю. Не представляю, что это за хрень! Подержи-ка…
Всё ещё сохраняющей надменную величественность Чаронит в наглую впихнули в руки один из мешочков, пока примостившаяся на козлах Эл с любопытством рассматривала его собратьев.
— Никак не могу сообразить, что это, — травница растерянно потёрла лоб, привычно разглаживая кончиками пальцев появившуюся хмурую складку. — Порошок явно растительного происхождения, но слишком мелкий, чтобы точно определить компоненты. Меня очень нервирует этот блеск. Видишь, как на солнце переливается. Они туда что алюминиевой стружки насыпали для веса? Не-е, металл же у нас вытянут на раз, ещё и штрафом обложат сверху. Это князю можно всех обманывать, обманывать же князя недозволенно никому. Но если это не на княжеское производство, то кто такую гадость купит…
— Кто купит не наша забота! Главное, чтобы мы из этого порошка себе что-нибудь не купили.
— Сейчас диагностирую, — серьёзно приготовилась плести заклятье Алеандр, успевшая позабыть об окружающем мире перед тайной нового потенциального ингредиента. — Чего-то меня напрягает эта текстура…
— О, задери меня упырь! — отчаянно простонала Танка. — Нет у нас на это времени! Сейчас хозяева обоза придут и так нас диагностируют плетью, что костоправам собирать нечего будет!
— Тогда по упрощённой схеме! — согласно кивнула травница и, не особенно заморачиваясь на правила предосторожности, щедро слизнула с руки неопознанную гадость.
Хорошо подготовленный Мастер-Травник на вкус может определить любой компонент растительного или животного происхождения и, по меньшей мере, около шестидесяти пяти процентов алхимических примесей. Алеандр Валент, хоть и не успела закончить полный курс обучения и сдать экзамены на Мастера, была подготовлена прекрасно, подчас даже слегка пугая своей подготовленностью и энтузиазмом собственных наставников. Вот только в этот раз не последовало необходимого сплёвывания состава и анализа ощущений, а ведь на описания девушка никогда не скупилась. Лицо Алеандр неожиданно сильно покраснело, глаза увлажнились и точно остекленели. Худенькое тело содрогнулось в порыве жёсткого едва сдерживаемого кашля. Девушка инстинктивно попыталась прикрыть лицо руками. Облако сияющего на солнце порошка тут же взвилось в воздух потревоженной ветром мукой, оседая на волосах и спине неловкого дегустатора. Плечи травницы продолжали мелко дрожать, и, немало удивлённая оплошностью компаньонки, Танка серьёзно насторожилась. Травница, всё также съёжившись, сидела на козлах, сжимая в одной руке раскрытый мешочек, и дрожала уже всем телом. Духовник протянула руку, чтобы осторожно коснуться щедро припудренной гривы Эл, как пострадавшая неожиданно разогнулось и громко, совершенно неприлично заржала, аки укушенная за зад лошадь. Даже не лошадь, а натуральная кобыла особой княжеской породы «Да-заткни-ты-пашчу-!».
Громкий, надрывный гогот на миг перекрыл все звуки площади, заставив стражников удивлённо оторваться от ревизии, а гомонящих торговцев испуганно примолкнуть. Вмиг побледневшая Яританна невольно присела, стараясь спрятаться от любопытных взглядов, но поскольку присела там же, где и стояла, то манёвр ей явно не удался. Представив всю комичность ситуации, девушка сменила бледность на яркий румянец и, резко подскочив, сгребла в охапку сумасшедшее хохочущую травницу и так опрометчиво кинулась в переулок, что напрочь забыла о зажатом в ладони подозрительном мешочке, разлетающемся с Алеандр порошке и торговце, что нехотя согласился подвезти их до Смиргорода.
Работа со стихиями, какой бы она ни была, всегда стояла в небольшом отдалении от прочего чародейства. Всё же использование естественных сил и манипуляция ими не требовали ни особого резерва, ни таланта, только практики, да ещё раз практики. Впрочем, без ума и фантазии никакая практика обойти поисковиков чарующему человеку помочь не могла. Тонкие энергетические сети опутывали пространство, готовые в любой момент вцепиться в знакомую ауру или рисунок, для знающего человека были в этих местах практически обозримы. Сети всплыли здесь сразу же после очередной вспышки артефакта, так неудачно замуровавшей чародея. Сильные крепкие и частые, они обволакивали город, и мужчине было искренне непонятно, на что надеялись оппоненты, ставя такой ряд условий. Вероятнее всего, княжеские чародеи не могли себе даже вообразить одарённого человека с высоким уровнем резерва, что отказал бы себе в ежедневных радостях простейших заклинаний вроде светляков, подогрева воды или заживления царапин, о которых, не стоило сомневаться, ищейкам уже доложили. Это показалось тёмной личности неимоверно забавным, но смеяться он не спешил. Чем бы ни руководствовались княжеские чародеи, а загнать его в угол у них получилось. Это чрезвычайно удручало и портило знакомую, подёргивающую душу радость и странный болезненный азарт от создания новой каверзы.
Каверзы он всегда любил и не из-за желания причинить другим вред, расстроить их или испортить имущество. Это, как правило, являлось либо средством, либо последствием его деяний. Нет, им двигало исключительно созидательное чувство: желание претворить в жизнь нечто, превосходящее былые правила, обходящее общепринятые нормы и запреты, и превзойти тех, кто считал себя в силе навязывать ему своё мнение. Долгое время он даже не осознавал, что делает нечто недопустимое, с гордостью показывая всем результаты пусть и не всегда праведных трудов своих. Позже взрослые с радостью и садистским желанием поквитаться за расшатывание собственного пьедестала вкрадчиво объяснили юному дарованию всю безнравственность его порывов и экспериментов. После этого он стал устраивать ловушки осознанно и целенаправленно, зная свою порочность и решительно не обращая на неё внимания. Его не слишком волновал объект приложения фантазии, ему большее удовольствие доставлял сам процесс.