Родители прилагали все усилия, чтобы дочь ни в чём не нуждалась, но смышлёная девочка осознавала, что за всем этим стоит…
Она узнала правду, когда семья Ши решила показать своё величие — одарить нищих одеждой и пищей. А заодно нанять новых слуг. Они приехали в одну деревеньку и остановились поодаль. Родители старались улыбаться, но из матери была плохая актриса: на её утончённом лице то и дело застывала гримаса отвращения. Отец же лучился и сиял, напоминая матери, как ей нужно себя вести.
Такая ситуация была уже не первый раз: дома малышка видела, как отец что-то считает, потирая бороду от удовольствия, а мать что-то прячет по шкатулкам. От количества спрятанного зависело её настроение: либо радостное, либо недовольное. Обычно в это время в дом приходили люди, вооруженные до зубов. Один из них так сильно напугал девочку, что с тех пор она всегда тщательно прислушивалась к голосам в собственном доме.
В тот день деревенька шумела: услыхав про визит господ, туда стеклись нищие, калеки, чистильщики со всего Лояна. Семья выбрала людей: одной из них была женщина по фамилии Лю и её маленький четырёхлетний сын, грязный и нелюдимый. Девочка услышала, как радостная мать сказала ему:
— А-Жэнь! Мы больше не будем ночевать в хутуне! Какая семья Ши великодушная!
— Хм, великодушная… — хмыкнул шаоцин, перебив девушку.
Вэнь Сянь, тщательно, но быстро и аккуратно выводивший каждый иероглиф, оторвался от записей и растеряно взглянул на него.
— Простите, простите! Продолжайте, Ши-гуньян! — Цепной пёс подпёр голову рукой.
Ши Яньцзы вздохнула: Цепной пёс был грубым и невыносимым, но если он взялся за дело, значит, доведёт его до конца.
Сейчас мать Лю Жэня работала на полевой кухне семьи Ши, а её чумазый лохматый сын помогал матери выносить вёдра с отходам. За лагерем Лю Жэнь нос к носу столкнулся с другими мальчишками: они выхватили ведро и перевернули его ему на голову. Дети смеялись и кричали:
— Черепашье яйцо! Как ты посмел вернуться? Нас должны были выбрать, а не тебя! Кто твой отец? Даже твоя мать не знает!
[Черепашье яйцо — грязное ругательство; подразумевается, что отец неизвестен.]
Лю Жэнь молчал. Ши Яньцзы подняла увесистую палку и вихрем налетела на обидчиков. Дети не посмели тронуть маленькую гуньян и разбежались. Девчонка помогла Лю Жэню подняться, испачкав грязью и отходами свои светлые одежды.
— Почему ты молчал? — возмутилась девчонка.
Он отвернулся. Ши Яньцзы насупилась, достала из маленькой сумочки конфетки и попыталась сунуть их ему в руки. Лю Жэнь сопротивлялся. Несколько конфеток упало в траву. Лю Жэнь выбросил остальное и попытался сбежать. Но Ши Яньцзы схватила его за ухо и крикнула:
— Стой! Я тебя угостить хочу!
Девочка выставила ногу вперёд: мальчишка растянулся на мягкой траве. Ши Яньцзы села сверху, достала из сумочки ещё конфет и силой запихала их ему в руки.
— Янь-эр! — мать, пришедшая на крик, всплеснула руками. — Не трогай этого грязного нищего!
Она схватила дочь и потащила в лагерь.
— Разве он теперь не наш слуга? — тогда Ши Яньцзы не понимала такое настроение матери.
Матушка закусила нижнюю губу, прикрыла нос платком и ускорила шаг. Придя в лагерь, она переодела дочь, усадила её за каллиграфию, а сама удалилась. Вскоре после этого девчонка случайно подслушала разговор. Один голос точно принадлежал её отцу, а вот второй был незнаком. Оказалось, отец пригласил гостя в эту же палатку, разделённую плотной ширмой. Ши Яньцзы вся обратилась во слух.
— Когда они забирают товар? — спросил отец.
— Через четыре дня, — ответил гость.
— Что он сказал?
— Что его племянник сделает всё в лучшем виде!
— Отлично! — судя по звукам, отец даже потёр руки.
«Племянник?.. Который… Полагаю, может подделать записи? Например, подменить клещевину на змеиный яд в деле о смерти Ши. Кажется, это дело о утопленниках становится куда любопытнее и сложнее!», — задумался Цепной пёс, потирая переносицу.
«Он вообще меня слушает?», — в голове девушки пронеслась быстрая и гневная мысль, но страж всё же продолжила свой рассказ.
Наверняка девчонка услышала бы ещё много чего интересного, но вдруг кто-то прикрыл ладошками её уши. Ши Яньцзы увидела тётю. Она улыбнулась, коснулась кончика носа девочки и одними шубами произнесла:
— Ин-эр, давай научим этих детей рисовать?
Хоть малышка много чего не понимала, она чувствовала, что тётя — очень добрый человек, поэтому сильно тянулась к ней. Взяв тётю за руку, они пошли в деревню, к детям. Тётя разложила бумагу на низеньком походном столике, достала тушь, тушечницу и позвала детишек. Она не боялась трогать их грязные руки, когда показывала, как нарисовать солнце и деревья, она улыбалась и даже не закрывала нос платком, хотя вокруг стоял смрад из-за детей чистильщиков.
Лю Жэнь боялся подходить. Тогда девочка сама подбежала к нему, провожаемая свирепым взглядом матери: Ши Яньцзы до сих пор помнит этот обжигающий взгляд яростных тёмных глаз… Матушка прогуливалась неподалёку, краснея и обмахиваясь веером. Девочка схватила мальчишку за руку и потащила к столу. Мальчик трясся от испуга. Тётя ласково вложила в его руку кисть и начала водить по бумаге.
Когда взгляд Ши-фужэнь стал совсем невыносим, тётя хлопнула ладонью об стол и сказала:
— Невестка! Если так долго смотреть, вечность не постигнешь, а вот глаза сломаешь!
Мать удалилась. Её плечи тряслись от злости.
В тот вечер всё было хорошо. Семья Ши благополучно вернулась домой. Новую служанку Лю отправили на кухню выполнять самую чёрную работу. Лю Жэнь стал учеником конюха.
А через четыре дня пропали некоторые слуги и их дети, с которыми девочка играла. В том числе исчез Лю Жэнь: его мать бегала по поместью, заглядывая во все комнаты и громко звала сына, поэтому её не выгнали из поместья Ши: крики вызвали головную боль у Ши-фужэнь.
Но женщина кричала за вратами до тех пор, пока её не забрали стражи из Птицы Счастья. Самих же пропавших никто не искал. Кроме Ши Яньцзы и тёти. Они спрашивали у всех: где дети? Но в се молчали и заботились только о том, чтобы помочь Ши-фужэнь избавиться от головной боли.
Девчонка осмотрела всё поместье, используя приметы, которыми её научили дети слуг-охотников: сломанные сучки, примятая трава, слишком глубокий след от обуви… Тётя помогала ей как умела: поддерживала за край ханьфу и подавала руку. Вдвоём они нашли людей запертыми в грязной вонючей клетке в одном из самых дальних флигелей. Несчастные были связаны, а их рты закрывал кляп.
Тётя и племянница молча сделали то, что нужно.
Тётя вывела людей в хутун через чёрный ход, строго настрого запретив своим слугам болтать лишнего. Тогда Ши Яньцзы поняла, что может доверять только ей.
— Ши-гуньян, ваши родители в тюрьме с пятого месяца 697 года, верно? — снова перебил её шаоцин.
— Только матушка, — холодно бросила Ши Яньцзы. — Отец пропал.
— Вы стыдитесь этого? — повёл бровью сыщик.
— Нет, — нахмурилась девушка. — Они понимали, чем рисковали. Торговля людьми в Тан запрещена.
— Вы всегда так резко говорите? — глаза Цепного пса сверкнули, когда он откинулся назад, заложив руки за голову.
— Вы всегда так грубо себя ведёте? — страж наклонила голову набок и прищурилась.
Подчинённые растерянно переглянулись: предстало ли сейчас говорить о воспитании?